Неточные совпадения
С каждым годом притворялись окна в
его доме, наконец остались только два,
из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою; с каждым годом уходили
из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд
его обращался к бумажкам и перышкам, которые
он собирал в своей комнате; неуступчивее становился
он к покупщикам, которые приезжали забирать у
него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец бросили
его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на
них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним материям страшно было притронуться:
они обращались в пыль.
Бывшие ученики
его, умники и остряки, в которых
ему мерещилась беспрестанно непокорность и заносчивое поведение, узнавши об жалком
его положении,
собрали тут же для
него деньги, продав даже многое нужное; один только Павлуша Чичиков отговорился неимением и дал какой-то пятак серебра, который тут же товарищи
ему бросили, сказавши: «Эх ты, жила!» Закрыл лицо руками бедный учитель, когда услышал о таком поступке бывших учеников своих; слезы градом полились
из погасавших очей, как у бессильного дитяти.
— Ваше сиятельство, позвольте мне вам дать свое мнение:
соберите их всех, дайте
им знать, что вам все известно, и представьте
им ваше собственное положение точно таким самым образом, как вы
его изволили изобразить сейчас передо мной, и спросите у
них совета: что <бы>
из них каждый сделал на вашем положении?
Неточные совпадения
Несмотря на то, что
его художественное чувство не переставая работало,
собирая себе материал, несмотря на то, что
он чувствовал всё большее и большее волнение оттого, что приближалась минута суждений о
его работе,
он быстро и тонко
из незаметных признаков составлял себе понятие об этих трех лицах.
— Вот, пропадут, пропадут ни за что! — говорил
он отчаянно и взглянул вниз, где сверкал Днестр. Радость блеснула в очах
его.
Он увидел выдвинувшиеся из-за кустарника четыре кормы,
собрал всю силу голоса и зычно закричал:
«Слышь ты, Василиса Егоровна, — сказал
он ей покашливая. — Отец Герасим получил, говорят,
из города…» — «Полно врать, Иван Кузмич, — перервала комендантша, — ты, знать, хочешь
собрать совещание да без меня потолковать об Емельяне Пугачеве; да лих, [Да лих (устар.) — да нет уж.] не проведешь!» Иван Кузмич вытаращил глаза. «Ну, матушка, — сказал
он, — коли ты уже все знаешь, так, пожалуй, оставайся; мы потолкуем и при тебе». — «То-то, батька мой, — отвечала она, — не тебе бы хитрить; посылай-ка за офицерами».
Самгин нередко встречался с
ним в Москве и даже, в свое время, завидовал
ему, зная, что Кормилицын достиг той цели, которая соблазняла и
его, Самгина: писатель тоже
собрал обширную коллекцию нелегальных стихов, открыток, статей, запрещенных цензурой;
он славился тем, что первый узнавал анекдоты
из жизни министров, епископов, губернаторов, писателей и вообще упорно, как судебный следователь, подбирал все, что рисовало людей пошлыми, глупыми, жестокими, преступными.
В один
из тех теплых, но грустных дней, когда осеннее солнце, прощаясь с обедневшей землей, как бы хочет напомнить о летней, животворящей силе своей, дети играли в саду. Клим был более оживлен, чем всегда, а Борис настроен добродушней. Весело бесились Лидия и Люба, старшая Сомова
собирала букет
из ярких листьев клена и рябины. Поймав какого-то запоздалого жука и подавая
его двумя пальцами Борису, Клим сказал: