Неточные совпадения
Пока приезжий господин осматривал свою комнату, внесены были его пожитки:
прежде всего чемодан из белой кожи, несколько поистасканный, показывавший,
что был не в первый раз в дороге.
Покамест ему подавались разные обычные в трактирах блюда, как-то: щи с слоеным пирожком, нарочно сберегаемым для проезжающих в течение нескольких неделей, мозги с горошком, сосиски с капустой, пулярка жареная, огурец соленый и вечный слоеный сладкий пирожок, всегда готовый к услугам; покамест ему все это подавалось и разогретое, и просто холодное, он заставил слугу, или полового, рассказывать всякий вздор — о том, кто содержал
прежде трактир и кто теперь, и много ли дает дохода, и большой ли подлец их хозяин; на
что половой, по обыкновению, отвечал: «О, большой, сударь, мошенник».
В других пансионах бывает таким образом,
что прежде фортепьяно, потом французский язык, а там уже хозяйственная часть.
А иногда бывает и так,
что прежде хозяйственная часть, то есть вязание сюрпризов, потом французский язык, а там уже фортепьяно.
Можно было видеть тотчас,
что он совершил свое поприще, как совершают его все господские приказчики: был
прежде просто грамотным мальчишкой в доме, потом женился на какой-нибудь Агашке-ключнице, барыниной фаворитке, сделался сам ключником, а там и приказчиком.
— Да
чего ж ты рассердился так горячо? Знай я
прежде,
что ты такой сердитый, да я бы совсем тебе и не прекословила.
Некоторые крестьяне несколько изумили его своими фамилиями, а еще более прозвищами, так
что он всякий раз, слыша их,
прежде останавливался, а потом уже начинал писать.
Для него решительно ничего не значат все господа большой руки, живущие в Петербурге и Москве, проводящие время в обдумывании,
что бы такое поесть завтра и какой бы обед сочинить на послезавтра, и принимающиеся за этот обед не иначе, как отправивши
прежде в рот пилюлю; глотающие устерс, [Устерс — устриц.] морских пауков и прочих чуд, а потом отправляющиеся в Карлсбад или на Кавказ.
Если ему на ярмарке посчастливилось напасть на простака и обыграть его, он накупал кучу всего,
что прежде попадалось ему на глаза в лавках: хомутов, курительных свечек, платков для няньки, жеребца, изюму, серебряный рукомойник, голландского холста, крупичатой муки, табаку, пистолетов, селедок, картин, точильный инструмент, горшков, сапогов, фаянсовую посуду — насколько хватало денег.
Прежде всего пошли они обсматривать конюшню, где видели двух кобыл, одну серую в яблоках, другую каурую, потом гнедого жеребца, на вид и неказистого, но за которого Ноздрев божился,
что заплатил десять тысяч.
— Дай
прежде слово,
что исполнишь.
— Фетюк просто! Я думал было
прежде,
что ты хоть сколько-нибудь порядочный человек, а ты никакого не понимаешь обращения. С тобой никак нельзя говорить, как с человеком близким… никакого прямодушия, ни искренности! совершенный Собакевич, такой подлец!
«Черт возьми, — подумал Чичиков про себя, — этот уж продает
прежде,
чем я заикнулся!» — и проговорил вслух...
— Да, купчую крепость… — сказал Плюшкин, задумался и стал опять кушать губами. — Ведь вот купчую крепость — всё издержки. Приказные такие бессовестные!
Прежде, бывало, полтиной меди отделаешься да мешком муки, а теперь пошли целую подводу круп, да и красную бумажку прибавь, такое сребролюбие! Я не знаю, как священники-то не обращают на это внимание; сказал бы какое-нибудь поучение: ведь
что ни говори, а против слова-то Божия не устоишь.
Бес у тебя в ногах,
что ли, чешется?.. ты выслушай
прежде: сухарь-то сверху, чай, поиспортился, так пусть соскоблит его ножом да крох не бросает, а снесет в курятник.
— Да скажите
прежде,
что купили и в какую цену, так мы вам тогда и скажем где, а так нельзя знать.
Впрочем, если слово из улицы попало в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и
прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят в таком количестве,
что и не захочешь, и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски в нос и картавя, по-английски произнесут, как следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве из патриотизма выстроят для себя на даче избу в русском вкусе.
Даже из-за него уже начинали несколько ссориться: заметивши,
что он становился обыкновенно около дверей, некоторые наперерыв спешили занять стул поближе к дверям, и когда одной посчастливилось сделать это
прежде, то едва не произошла пренеприятная история, и многим, желавшим себе сделать то же, показалась уже чересчур отвратительною подобная наглость.
Чичиков так занялся разговорами с дамами, или, лучше, дамы так заняли и закружили его своими разговорами, подсыпая кучу самых замысловатых и тонких аллегорий, которые все нужно было разгадывать, отчего даже выступил у него на лбу пот, —
что он позабыл исполнить долг приличия и подойти
прежде всего к хозяйке.
Что обе дамы наконец решительно убедились в том,
что прежде предположили только как одно предположение, в этом ничего нет необыкновенного.
Прежде всего отнеслись к Коробочке, но тут почерпнули не много: купил-де за пятнадцать рублей, и птичьи перья тоже покупает, и много всего обещался накупить, в казну сало тоже ставит, и потому, наверно, плут, ибо уж был один такой, который покупал птичьи перья и в казну сало поставлял, да обманул всех и протопопшу надул более
чем на сто рублей.
От Петрушки услышали только запах жилого покоя, а от Селифана,
что сполнял службу государскую да служил
прежде по таможне, и ничего более.
Ноздрев был очень рассержен за то,
что потревожили его уединение;
прежде всего он отправил квартального к черту, но, когда прочитал в записке городничего,
что может случиться пожива, потому
что на вечер ожидают какого-то новичка, смягчился в ту же минуту, запер комнату наскоро ключом, оделся как попало и отправился к ним.
И остались чиновники еще в худшем положении,
чем были
прежде, и решилось дело тем,
что никак не могли узнать,
что такое был Чичиков.
— Такой приказ, так уж, видно, следует, — сказал швейцар и прибавил к тому слово: «да». После
чего стал перед ним совершенно непринужденно, не сохраняя того ласкового вида, с каким
прежде торопился снимать с него шинель. Казалось, он думал, глядя на него: «Эге! уж коли тебя бары гоняют с крыльца, так ты, видно, так себе, шушера какой-нибудь!»
Я поставлю полные баллы во всех науках тому, кто ни аза не знает, да ведет себя похвально; а в ком я вижу дурной дух да насмешливость, я тому нуль, хотя он Солона заткни за пояс!» Так говорил учитель, не любивший насмерть Крылова за то,
что он сказал: «По мне, уж лучше пей, да дело разумей», — и всегда рассказывавший с наслаждением в лице и в глазах, как в том училище, где он преподавал
прежде, такая была тишина,
что слышно было, как муха летит;
что ни один из учеников в течение круглого года не кашлянул и не высморкался в классе и
что до самого звонка нельзя было узнать, был ли кто там или нет.
Прежде было знаешь, по крайней мере,
что делать: принес правителю дел красную, [Красная — ассигнация в десять рублей.] да и дело в шляпе, а теперь по беленькой, да еще неделю провозишься, пока догадаешься; черт бы побрал бескорыстие и чиновное благородство!
Прежде он не хотел вступать ни в какие сношения с ними, потому
что был не более как простой пешкой, стало быть, немного получил бы; но теперь… теперь совсем другое дело: он мог предложить какие угодно условия.
Чичиков в качестве поверенного,
прежде расположивши всех (без предварительного расположения, как известно, не может быть даже взята простая справка или выправка, все же хоть по бутылке мадеры придется влить во всякую глотку), — итак, расположивши всех, кого следует, объяснил он,
что вот какое, между прочим, обстоятельство: половина крестьян вымерла, так чтобы не было каких-нибудь потом привязок…
Он говорил,
что прежде всего следует пробудить в человеке честолюбье, — честолюбье называл он силою, толкающею вперед человека, — без которого не подвигнешь его на деятельность.
Но
прежде необходимо знать,
что в этой комнате было три стола: один письменный — перед диваном, другой ломберный — между окнами у стены, третий угольный — в углу, между дверью в спальню и дверью в необитаемый зал с инвалидною мебелью.
Раздобаривая почасту с дворовыми людьми, он, между прочим, от них разведал,
что барин ездил
прежде довольно нередко к соседу генералу,
что у генерала барышня,
что барин было к барышне, да и барышня тоже к барину… но потом вдруг за что-то не поладили и разошлись.
— Да вот, ваше превосходительство, как!.. — Тут Чичиков осмотрелся и, увидя,
что камердинер с лоханкою вышел, начал так: — Есть у меня дядя, дряхлый старик. У него триста душ и, кроме меня, наследников никого. Сам управлять именьем, по дряхлости, не может, а мне не передает тоже. И какой странный приводит резон: «Я, говорит, племянника не знаю; может быть, он мот. Пусть он докажет мне,
что он надежный человек, пусть приобретет
прежде сам собой триста душ, тогда я ему отдам и свои триста душ».
— Нет, Платон Михайлович, — сказал Хлобуев, вздохнувши и сжавши крепко его руку, — не гожусь я теперь никуды. Одряхлел
прежде старости своей, и поясница болит от прежних грехов, и ревматизм в плече. Куды мне!
Что разорять казну! И без того теперь завелось много служащих ради доходных мест. Храни бог, чтобы из-за меня, из-за доставки мне жалованья прибавлены были подати на бедное сословие: и без того ему трудно при этом множестве сосущих. Нет, Платон Михайлович, бог с ним.
Прежде всего помните,
что вам будут помогать.
«Нет, если бы мне теперь, после этих страшных опытов, десять миллионов! — подумал Хлобуев. — Э, теперь бы я не так: опытом узнаешь цену всякой копейки». И потом, минуту подумавши, спросил себя внутренне: «Точно ли бы теперь умней распорядился?» И, махнувши рукой, прибавил: «Кой черт! я думаю, так же бы растратил, как и
прежде», — и вышел из лавки, сгорая желанием знать,
что объявит ему Муразов.
Прежде, покамест был помоложе, так мне казалось,
что все дело в деньгах,
что если бы мне в руки сотни тысяч, я бы осчастливил множество: помог бы бедным художникам, завел бы библиотеки, полезные заведения, собрал бы коллекции.
Оказалось,
что все как-то было еще лучше,
чем прежде: щечки интереснее, подбородок заманчивей, белые воротнички давали тон щеке, атласный синий галстук давал тон воротничкам; новомодные складки манишки давали тон галстуку, богатый бархатный <жилет> давал <тон> манишке, а фрак наваринского дыма с пламенем, блистая, как шелк, давал тон всему.
Часом
прежде его отправился старик Муразов, в рогоженной кибитке, вместе с Потапычем, а часом после отъезда Чичикова пошло приказание,
что князь, по случаю отъезда в Петербург, желает видеть всех чиновников до едина.