Помню еще около дома огромные деревья, липы кажется, потом иногда сильный свет солнца в отворенных окнах, палисадник с цветами, дорожку, а вас, мама,
помню ясно только в одном мгновении, когда меня в тамошней церкви раз причащали и вы приподняли меня принять дары и поцеловать чашу; это летом было, и голубь пролетел насквозь через купол, из окна в окно…
Помню ясно, что с первого шагу в этой жизни поразило меня то, что я как будто и не нашел в ней ничего особенно поражающего, необыкновенного или, лучше сказать, неожиданного.
Но вот это, к сожалению, Елена Петровна
помнит ясно, знает даже день: четвертое декабря, за шесть месяцев до ухода Саши.
Неточные совпадения
— Нет, не видал, да и квартиры такой, отпертой, что-то не заметил… а вот в четвертом этаже (он уже вполне овладел ловушкой и торжествовал) — так
помню, что чиновник один переезжал из квартиры… напротив Алены Ивановны…
помню… это я
ясно помню… солдаты диван какой-то выносили и меня к стене прижали… а красильщиков — нет, не
помню, чтобы красильщики были… да и квартиры отпертой нигде, кажется, не было.
Порой, вдруг находя себя где-нибудь в отдаленной и уединенной части города, в каком-нибудь жалком трактире, одного, за столом, в размышлении, и едва
помня, как он попал сюда, он вспоминал вдруг о Свидригайлове: ему вдруг слишком
ясно и тревожно сознавалось, что надо бы, как можно скорее, сговориться с этим человеком и, что возможно, порешить окончательно.
— Ну да,
ясно помню; из тысячи узнаю, я памятлив на лица.
— Ну да, да, да, — торопливо и неизвестно чему поддакивал Разумихин, — так вот почему тебя тогда… поразило отчасти… а знаешь, ты и в бреду об каких-то колечках и цепочках все
поминал!.. Ну да, да… Это
ясно, все теперь
ясно.
Его глаза сверкали — это я
ясно помню. В лице его я не заметил чего-нибудь вроде чистой жалости, слез — плакали лишь мама, Лиза да Лукерья. Напротив, и это я очень хорошо запомнил, в лице его поражало какое-то необыкновенное возбуждение, почти восторг. Я побежал за Татьяной Павловной.