По учинении ж ** земским судом по сему прошению исследований открылось: что помянутый нынешний владелец спорного
имения гвардии поручик Дубровский дал на месте дворянскому заседателю объяснение, что владеемое им ныне
имение, состоящее в означенном сельце Кистеневке, ** душ с землею и угодьями, досталось ему по наследству после смерти отца его, артиллерии подпоручика Гаврила Евграфова сына Дубровского, а ему дошедшее по
покупке от отца сего просителя, прежде бывшего провинциального секретаря, а потом коллежского асессора Троекурова, по доверенности, данной от него в 17… году августа 30 дня, засвидетельствованной в ** уездном суде, титулярному советнику Григорью Васильеву сыну Соболеву, по которой должна быть от него на
имение сие отцу его купчая, потому что во оной именно сказано, что он, Троекуров, все доставшееся ему по купчей от канцеляриста Спицына
имение, ** душ с землею, продал отцу его, Дубровского, и следующие по договору деньги, 3200 рублей, все сполна с отца его без возврата получил и просил оного доверенного Соболева выдать отцу его указную крепость.
Матушка, никогда не любившая Малиновца, начала, с
покупкой нового
имения, положительно скучать в родовом отцовском гнезде.
— Знаете что: я уверена, что
покупка вашего
имения — очень выгодная для меня афера и что мы сойдемся; но вы должны мне дать… два дня — да, два дня сроку.
«А что будет, если мама не даст двух рублей? Тогда уже, наверное, одними маслянками не отделаешься, — размышлял Буланин. — Да, наконец, как я решусь сказать ей о своей
покупке? Конечно, она огорчится. Она и без того часто говорит, что средства у нас уменьшаются, что
имение ничего не приносит, что одной пенсии не хватает на такую большую семью, что надо беречь каждую копейку и так далее. Нет, уж лучше послушаться совета Сельского и отвязаться от этого проклятого фонаря».