Неточные совпадения
Все, что мог сделать умный секретарь,
было уничтоженье запачканного послужного
списка, и на то уже он подвинул начальника
не иначе, как состраданием, изобразив ему
в живых красках трогательную судьбу несчастного семейства Чичикова, которого, к счастию, у него
не было.
— Ведь я тебе на первых порах объявил. Торговаться я
не охотник. Я тебе говорю опять: я
не то, что другой помещик, к которому ты подъедешь под самый срок уплаты
в ломбард. Ведь я вас знаю всех. У вас
есть списки всех, кому когда следует уплачивать. Что ж тут мудреного? Ему приспичит, он тебе и отдаст за полцены. А мне что твои деньги? У меня вещь хоть три года лежи! Мне
в ломбард
не нужно уплачивать…
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. Ведь он сказал, ей сказал, чтоб она составила список, и тех, кого
не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. «С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно», говорил он.
Неточные совпадения
А кстати: выводя
в «Записках» это «новое лицо» на сцену (то
есть я говорю про Версилова), приведу вкратце его формулярный
список, ничего, впрочем,
не означающий. Я это, чтобы
было понятнее читателю и так как
не предвижу, куда бы мог приткнуть этот
список в дальнейшем течении рассказа.
Список был длинный; четверо из свидетелей
не явились: Миусов, бывший
в настоящее время уже
в Париже, но показание которого имелось еще
в предварительном следствии, госпожа Хохлакова и помещик Максимов по болезни и Смердяков за внезапною смертью, причем
было представлено свидетельство от полиции.
Любил книгу Иова, добыл откуда-то
список слов и проповедей «Богоносного отца нашего Исаака Сирина», читал его упорно и многолетно, почти ровно ничего
не понимал
в нем, но за это-то, может
быть, наиболее ценил и любил эту книгу.
Снимая
в коридоре свою гороховую шинель, украшенную воротниками разного роста, как носили во время первого консулата, — он, еще
не входя
в аудиторию, начинал ровным и бесстрастным (что очень хорошо шло к каменному предмету его) голосом: «Мы заключили прошедшую лекцию, сказав все, что следует, о кремнеземии», потом он садился и продолжал: «о глиноземии…» У него
были созданы неизменные рубрики для формулярных
списков каждого минерала, от которых он никогда
не отступал; случалось, что характеристика иных определялась отрицательно: «Кристаллизация —
не кристаллизуется, употребление — никуда
не употребляется, польза — вред, приносимый организму…»
В статейных
списках мужчин
не значилось ремесел, а женщины
были очень стары.