Так как в этом романе читателям уже не раз приходилось встречать сцены, относительно которых, при поверхностном на них взгляде, необходимо должно возникнуть предположение, что в разыгрывании их участвуют неведомые силы
незримого мира, — тогда как ученым реалистам нашего времени достоверно известно, что нет никакого иного живого мира, кроме того, венцом которого мы имеем честь числить нас самих, — то необходимо сказать, что внезапное появление Бодростиной в вагоне не должно быть относимо к ряду необъяснимых явлений вроде зеленого платья, кирасирского мундира с разрезанною спинкой; Гордановского секрета разбогатеть, Сннтянинского кольца с соскобленною надписью; болезненного припадка Глафиры и других темных явлений, разъяснение которых остается за автором в недоимке.
Жизнь пола с огненными ее антиномиями и трагическими надрывами есть наиболее чувствительный барометр религиозной жизни; здесь, в
незримой миру интимности, совершаются победы и достижения, происходят поражения и срывы…
Неточные совпадения
Чтобы ввести читателя в уразумение этой драмы, мы оставим пока в стороне все тропы и дороги, по которым Ахилла, как американский следопыт, будет выслеживать своего врага, учителя Варнавку, и погрузимся в глубины внутреннего
мира самого драматического лица нашей повести — уйдем в
мир неведомый и
незримый для всех, кто посмотрит на это лицо и близко и издали.
Люди суетливого, рвущего день на клочки
мира стояли, ворочая глазами, она же по-прежнему сидела на чемоданах, окруженная
незримой защитой, какую дает чувство собственного достоинства, если оно врожденное и так слилось с нами, что сам человек не замечает его, подобно дыханию.
И забываю
мир — и в сладкой тишине // Я сладко усыплен моим воображеньем, // И пробуждается поэзия во мне: // Душа стесняется лирическим волненьем, // Трепещет и звучит, и ищет, как во сне, // Излиться наконец свободным проявленьем // И тут ко мне идет
незримый рой гостей, // Знакомцы давние, плоды мечты моей.
Христианская теургия есть
незримая, но действительная основа всякого духовного движения в
мире на пути к его свершению.
Но этим и спешит воспользоваться попущенная долготерпением Божьим зависть и злоба, которая стремится украсть у Бога
мир так, чтобы небытие из
незримой основы творения сделалось ощутимым и отравило бы собой бытие.