Но, к счастью, для графини Белавиной ее
муж оказался таким же плохим руководителем своей жены в петербургском полусвете, как и в первых месяцах ее замужества в заграничном уединении и в «свете».
Неточные совпадения
— Да — вот что: на Каме, на пароходе — сестра милосердия, знакомое лицо, а — кто? Не могу вспомнить. Вдруг она эдак поежилась, закуталась пледом — Лидия Тимофеевна.
Оказалось, везет
мужа в Тверь — хоронить.
— Дочь заводчика искусственных минеральных вод. Привлекалась к суду по делу темному: подозревали, что она отравила
мужа и свекра. Около года сидела в тюрьме, но — оправдали, — отравителем
оказался брат ее
мужа, пьяница.
Это
оказалось правдой: утром в «Губернских ведомостях» Самгин прочитал высокопарно написанный некролог «скончавшегося от многих ран, нанесенных безумцами в день, когда сей
муж, верный богу и царю, славословил, во главе тысяч»…
Весной Елена повезла
мужа за границу, а через семь недель Самгин получил от нее телеграмму: «Антон скончался, хороню здесь». Через несколько дней она приехала, покрасив волосы на голове еще более ярко, это совершенно не совпадало с необычным для нее простеньким темным платьем, и Самгин подумал, что именно это раздражало ее. Но
оказалось, что французское общество страхования жизни не уплатило ей деньги по полису Прозорова на ее имя.
— Что же печалиться? Отца Ганьки арестовали и осудили за воровство, она о делах отца и
мужа ничего не знала, ей тюрьма
оказалась на пользу. Второго
мужа ее расстреляли не за грабеж, а за участие в революционной работе.