Из числа многих
в своем роде сметливых предположений было наконец одно — странно даже и сказать: что не есть ли Чичиков переодетый Наполеон, что англичанин издавна завидует, что, дескать, Россия так велика и обширна, что даже несколько раз выходили и карикатуры, где русский изображен разговаривающим с англичанином.
Теперь можно бы заключить, что после таких бурь, испытаний, превратностей судьбы и жизненного горя он удалится с оставшимися кровными десятью тысячонками в какое-нибудь мирное захолустье уездного городишка и там заклекнет [Заклекнуть — завянуть.] навеки в ситцевом халате у окна низенького домика, разбирая по воскресным дням драку мужиков, возникшую пред окнами, или для освежения пройдясь в курятник пощупать лично курицу, назначенную в суп, и проведет таким образом нешумный, но
в своем роде тоже небесполезный век.
Счастливым или несчастливым случаем попал он в такое училище, где был директором человек,
в своем роде необыкновенный, несмотря на некоторые причуды.
Неточные совпадения
— И знаете, Павел Иванович! — сказал Манилов, явя
в лице
своем выражение не только сладкое, но даже приторное, подобное той микстуре, которую ловкий светский доктор засластил немилосердно, воображая ею обрадовать пациента. — Тогда чувствуешь какое-то,
в некотором
роде, духовное наслаждение… Вот как, например, теперь, когда случай мне доставил счастие, можно сказать образцовое, говорить с вами и наслаждаться приятным вашим разговором…
— Как
в цене? — сказал опять Манилов и остановился. — Неужели вы полагаете, что я стану брать деньги за души, которые
в некотором
роде окончили
свое существование? Если уж вам пришло этакое, так сказать, фантастическое желание, то с
своей стороны я передаю их вам безынтересно и купчую беру на себя.
Почтмейстер заметил, что Чичикову предстоит священная обязанность, что он может сделаться среди
своих крестьян некоторого
рода отцом, по его выражению, ввести даже благодетельное просвещение, и при этом случае отозвался с большою похвалою об Ланкастеровой школе [Ланкастерова школа — обучение по системе английского педагога Ланкастера (1778–1838), по которой педагог обучает только лучших учеников, а те,
в свою очередь, обучают других учеников.
Нельзя сказать наверно, точно ли пробудилось
в нашем герое чувство любви, — даже сомнительно, чтобы господа такого
рода, то есть не так чтобы толстые, однако ж и не то чтобы тонкие, способны были к любви; но при всем том здесь было что-то такое странное, что-то
в таком
роде, чего он сам не мог себе объяснить: ему показалось, как сам он потом сознавался, что весь бал, со всем
своим говором и шумом, стал на несколько минут как будто где-то вдали; скрыпки и трубы нарезывали где-то за горами, и все подернулось туманом, похожим на небрежно замалеванное поле на картине.
Губернский предводитель, в руках которого по закону находилось столько важных общественных дел, — и опеки (те самые, от которых страдал теперь Левин), и дворянские огромные суммы, и гимназии женская, мужская и военная, и народное образование по новому положению, и наконец земство, — губернский предводитель Снетков был человек старого дворянского склада, проживший огромное состояние, добрый человек, честный
в своем роде, но совершенно не понимавший потребностей нового времени.
— Ну что, ну что? — спрашивал он, подобострастно забегая то справа, то слева, — ведь я говорил вам: замечательная личность! Вот каких бы нам женщин побольше. Она,
в своем роде, высоконравственное явление.
Неточные совпадения
Скотинин. Не знаешь, так скажу. Я Тарас Скотинин,
в роде своем не последний.
Род Скотининых великий и старинный. Пращура нашего ни
в какой герольдии не отыщешь.
"Была
в то время, — так начинает он
свое повествование, —
в одном из городских храмов картина, изображавшая мучения грешников
в присутствии врага
рода человеческого.
Кажется, это была единственная неудача, которую он потерпел
в этом
роде, и потому понятно, что он не упомянул об ней
в своем сочинении.
— Положим, какой-то неразумный ridicule [смешное] падает на этих людей, но я никогда не видел
в этом ничего, кроме несчастия, и всегда сочувствовал ему», сказал себе Алексей Александрович, хотя это и было неправда, и он никогда не сочувствовал несчастиям этого
рода, а тем выше ценил себя, чем чаще были примеры жен, изменяющих
своим мужьям.
Песцов же доказывал, что искусство одно и что оно может достигнуть высших
своих проявлений только
в соединении всех
родов.