Неточные совпадения
Гораздо легче изображать характеры большого размера: там просто бросай краски со
всей руки
на полотно, черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ — и портрет готов; но вот эти
все господа, которых много
на свете, которые с вида очень похожи между собою, а между тем как приглядишься, увидишь много самых неуловимых особенностей, — эти господа страшно трудны для портретов.
В ту же минуту он предлагал вам ехать куда угодно, хоть
на край
света, войти в какое хотите предприятие, менять
все что ни есть
на все, что хотите.
Слишком сильные чувства не отражались в чертах лица его, но в глазах был виден ум; опытностию и познанием
света была проникнута речь его, и гостю было приятно его слушать; приветливая и говорливая хозяйка славилась хлебосольством; навстречу выходили две миловидные дочки, обе белокурые и свежие, как розы; выбегал сын, разбитной мальчишка, и целовался со
всеми, мало обращая внимания
на то, рад ли или не рад был этому гость.
И уж как ни старались потом мужья и родственники примирить их, но нет, оказалось, что
все можно сделать
на свете, одного только нельзя: примирить двух дам, поссорившихся за манкировку визита.
Есть случаи, где женщина, как ни слаба и бессильна характером в сравнении с мужчиною, но становится вдруг тверже не только мужчины, но и
всего что ни есть
на свете.
Собакевич отвечал, что Чичиков, по его мнению, человек хороший, а что крестьян он ему продал
на выбор и народ во
всех отношениях живой; но что он не ручается за то, что случится вперед, что если они попримрут во время трудностей переселения в дороге, то не его вина, и в том властен Бог, а горячек и разных смертоносных болезней есть
на свете немало, и бывают примеры, что вымирают-де целые деревни.
Все сделаешь и
все прошибешь
на свете копейкой».
Он был в горе, в досаде, роптал
на весь свет, сердился
на несправедливость судьбы, негодовал
на несправедливость людей и, однако же, не мог отказаться от новых попыток.
Не загляни автор поглубже ему в душу, не шевельни
на дне ее того, что ускользает и прячется от
света, не обнаружь сокровеннейших мыслей, которых никому другому не вверяет человек, а покажи его таким, каким он показался
всему городу, Манилову и другим людям, и
все были бы радешеньки и приняли бы его за интересного человека.
Еще падет обвинение
на автора со стороны так называемых патриотов, которые спокойно сидят себе по углам и занимаются совершенно посторонними делами, накопляют себе капитальцы, устроивая судьбу свою
на счет других; но как только случится что-нибудь, по мненью их, оскорбительное для отечества, появится какая-нибудь книга, в которой скажется иногда горькая правда, они выбегут со
всех углов, как пауки, увидевшие, что запуталась в паутину муха, и подымут вдруг крики: «Да хорошо ли выводить это
на свет, провозглашать об этом?
А между тем в существе своем Андрей Иванович был не то доброе, не то дурное существо, а просто — коптитель неба. Так как уже немало есть
на белом
свете людей, коптящих небо, то почему же и Тентетникову не коптить его? Впрочем, вот в немногих словах
весь журнал его дня, и пусть из него судит читатель сам, какой у него был характер.
Обнаруживала ли ими болеющая душа скорбную тайну своей болезни, что не успел образоваться и окрепнуть начинавший в нем строиться высокий внутренний человек; что, не испытанный измлада в борьбе с неудачами, не достигнул он до высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись, подобно разогретому металлу, богатый запас великих ощущений не принял последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его воля; что слишком для него рано умер необыкновенный наставник и нет теперь никого во
всем свете, кто бы был в силах воздвигнуть и поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости немощную волю, — кто бы крикнул живым, пробуждающим голосом, — крикнул душе пробуждающее слово: вперед! — которого жаждет повсюду,
на всех ступенях стоящий,
всех сословий, званий и промыслов, русский человек?
— Хорошо; положим, он вас оскорбил, зато вы и поквитались с ним: он вам, и вы ему. Но расставаться навсегда из пустяка, — помилуйте,
на что же это похоже? Как же оставлять дело, которое только что началось? Если уже избрана цель, так тут уже нужно идти напролом. Что глядеть
на то, что человек плюется! Человек всегда плюется; да вы не отыщете теперь во
всем свете такого, который бы не плевался.
Все они были до того нелепы, так странны, так мало истекали из познанья людей и
света, что оставалось только пожимать плечами да говорить: «Господи боже! какое необъятное расстояние между знаньем
света и уменьем пользоваться этим знаньем!» Почти
все прожекты основывались
на потребности вдруг достать откуда-нибудь сто или двести тысяч.
Проходит после того десять лет — мудрец
все еще держится
на свете, еще больше прежнего кругом в долгах и так же задает обед, и
все думают, что он последний, и
все уверены, что завтра же потащут хозяина в тюрьму.
— Павел Иванович,
все равно: и с имуществом, и со
всем, что ни есть
на свете, вы должны проститься. Вы подпали под неумолимый закон, а не под власть какого человека.
Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу
на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что
весь свет готовы обворовать, поддевал
на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Да объяви
всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и
на свете еще не было, что может
все сделать,
все,
все,
все!
Чудно
все завелось теперь
на свете: хоть бы народ-то уж был видный, а то худенький, тоненький — как его узнаешь, кто он?
Хлестаков. Чрезвычайно неприятна. Привыкши жить, comprenez vous [понимаете ли (фр.).], в
свете и вдруг очутиться в дороге: грязные трактиры, мрак невежества… Если б, признаюсь, не такой случай, который меня… (посматривает
на Анну Андреевну и рисуется перед ней)так вознаградил за
всё…
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить
на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же
все добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)