Неточные совпадения
Как в просвещенной Европе, так и в просвещенной России
есть теперь весьма много почтенных людей, которые без того не
могут покушать в трактире, чтоб не поговорить с слугою,
а иногда даже забавно пошутить над ним.
— Маниловка,
может быть,
а не Заманиловка?
—
А не
могу знать; об этом, я полагаю, нужно спросить приказчика. Эй, человек! позови приказчика, он должен
быть сегодня здесь.
Между тем псы заливались всеми возможными голосами: один, забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием, как будто за это получал бог знает какое жалованье; другой отхватывал наскоро, как пономарь; промеж них звенел, как почтовый звонок, неугомонный дискант, вероятно молодого щенка, и все это, наконец, повершал бас,
может быть, старик, наделенный дюжею собачьей натурой, потому что хрипел, как хрипит певческий контрабас, когда концерт в полном разливе: тенора поднимаются на цыпочки от сильного желания вывести высокую ноту, и все, что ни
есть, порывается кверху, закидывая голову,
а он один, засунувши небритый подбородок в галстук, присев и опустившись почти до земли, пропускает оттуда свою ноту, от которой трясутся и дребезжат стекла.
— Право, я боюсь на первых-то порах, чтобы как-нибудь не понести убытку.
Может быть, ты, отец мой, меня обманываешь,
а они того… они больше как-нибудь стоят.
— Послушайте, матушка… эх, какие вы! что ж они
могут стоить? Рассмотрите: ведь это прах. Понимаете ли? это просто прах. Вы возьмите всякую негодную, последнюю вещь, например, даже простую тряпку, и тряпке
есть цена: ее хоть, по крайней мере, купят на бумажную фабрику,
а ведь это ни на что не нужно. Ну, скажите сами, на что оно нужно?
Вы собирали его,
может быть, около года, с заботами, со старанием, хлопотами; ездили, морили пчел, кормили их в погребе целую зиму;
а мертвые души дело не от мира сего.
— Ты
можешь себе говорить, что хочешь,
а я тебе говорю, что и десяти не
выпьешь.
— Нет, сооружай, брат, сам,
а я не
могу, жена
будет в большой претензии, право, я должен ей рассказать о ярмарке. Нужно, брат, право, нужно доставить ей удовольствие. Нет, ты не держи меня!
«Что ни говори, — сказал он сам себе, —
а не подоспей капитан-исправник, мне бы,
может быть, не далось бы более и на свет божий взглянуть!
Из нее все можно сделать, она
может быть чудо,
а может выйти и дрянь, и выдет дрянь!
— Ну,
может быть, это вам так показалось: он только что масон,
а такой дурак, какого свет не производил.
Уже несколько минут стоял Плюшкин, не говоря ни слова,
а Чичиков все еще не
мог начать разговора, развлеченный как видом самого хозяина, так и всего того, что
было в его комнате.
Черты такого необыкновенного великодушия стали ему казаться невероятными, и он подумал про себя: «Ведь черт его знает,
может быть, он просто хвастун, как все эти мотишки; наврет, наврет, чтобы поговорить да напиться чаю,
а потом и уедет!»
А потому из предосторожности и вместе желая несколько поиспытать его, сказал он, что недурно бы совершить купчую поскорее, потому что-де в человеке не уверен: сегодня жив,
а завтра и бог весть.
Селифан лег и сам на той же кровати, поместив голову у Петрушки на брюхе и позабыв о том, что ему следовало спать вовсе не здесь,
а,
может быть, в людской, если не в конюшне близ лошадей.
— «Так, так, на это я согласен, это правда, никто не продаст хороших людей, и мужики Чичикова пьяницы, но нужно принять во внимание, что вот тут-то и
есть мораль, тут-то и заключена мораль: они теперь негодяи,
а, переселившись на новую землю, вдруг
могут сделаться отличными подданными.
За советы Чичиков благодарил, говоря, что при случае не преминет ими воспользоваться,
а от конвоя отказался решительно, говоря, что он совершенно не нужен, что купленные им крестьяне отменно смирного характера, чувствуют сами добровольное расположение к переселению и что бунта ни в каком случае между ними
быть не
может.
Эти «скромности» скрывали напереди и сзади то, что уже не
могло нанести гибели человеку,
а между тем заставляли подозревать, что там-то именно и
была самая погибель.
Губернаторша произнесла несколько ласковым и лукавым голосом с приятным потряхиванием головы: «
А, Павел Иванович, так вот как вы!..» В точности не
могу передать слов губернаторши, но
было сказано что-то исполненное большой любезности, в том духе, в котором изъясняются дамы и кавалеры в повестях наших светских писателей, охотников описывать гостиные и похвалиться знанием высшего тона, в духе того, что «неужели овладели так вашим сердцем, что в нем нет более ни места, ни самого тесного уголка для безжалостно позабытых вами».
Губернаторша, сказав два-три слова, наконец отошла с дочерью в другой конец залы к другим гостям,
а Чичиков все еще стоял неподвижно на одном и том же месте, как человек, который весело вышел на улицу, с тем чтобы прогуляться, с глазами, расположенными глядеть на все, и вдруг неподвижно остановился, вспомнив, что он позабыл что-то и уж тогда глупее ничего не
может быть такого человека: вмиг беззаботное выражение слетает с лица его; он силится припомнить, что позабыл он, — не платок ли? но платок в кармане; не деньги ли? но деньги тоже в кармане, все, кажется, при нем,
а между тем какой-то неведомый дух шепчет ему в уши, что он позабыл что-то.
— Это, однако ж, странно, — сказала во всех отношениях приятная дама, — что бы такое
могли значить эти мертвые души? Я, признаюсь, тут ровно ничего не понимаю. Вот уже во второй раз я все слышу про эти мертвые души;
а муж мой еще говорит, что Ноздрев врет; что-нибудь, верно же,
есть.
— Ну, вот вам еще доказательство, что она бледна, — продолжала приятная дама, — я помню, как теперь, что я сижу возле Манилова и говорю ему: «Посмотрите, какая она бледная!» Право, нужно
быть до такой степени бестолковыми, как наши мужчины, чтобы восхищаться ею.
А наш-то прелестник… Ах, как он мне показался противным! Вы не
можете себе представить, Анна Григорьевна, до какой степени он мне показался противным.
Конечно, нельзя думать, чтобы он
мог делать фальшивые бумажки,
а тем более
быть разбойником: наружность благонамеренна; но при всем том, кто же бы, однако ж, он
был такой на самом деле?
Вас,
может быть, три-четыре переменится,
а я вот уже тридцать лет, судырь мой, сижу на одном месте».
— Капитан Копейкин, — сказал почтмейстер, открывший свою табакерку только вполовину, из боязни, чтобы кто-нибудь из соседей не запустил туда своих пальцев, в чистоту которых он плохо верил и даже имел обыкновение приговаривать: «Знаем, батюшка: вы пальцами своими,
может быть, невесть в какие места наведываетесь,
а табак вещь, требующая чистоты».
Англичанин стоит и сзади держит на веревке собаку, и под собакой разумеется Наполеон: «Смотри, мол, говорит, если что не так, так я на тебя сейчас выпущу эту собаку!» — и вот теперь они,
может быть, и выпустили его с острова Елены, и вот он теперь и пробирается в Россию, будто бы Чичиков,
а в самом деле вовсе не Чичиков.
Может быть, некоторые читатели назовут все это невероятным; автор тоже в угоду им готов бы назвать все это невероятным; но, как на беду, все именно произошло так, как рассказывается, и тем еще изумительнее, что город
был не в глуши,
а, напротив, недалеко от обеих столиц.
С товарищами не водись, они тебя добру не научат;
а если уж пошло на то, так водись с теми, которые побогаче, чтобы при случае
могли быть тебе полезными.
Иной,
может быть, и не так бы глубоко запустил руку, если бы не вопрос, который, неизвестно почему, приходит сам собою:
а что скажут дети?
Спит ум,
может быть обретший бы внезапный родник великих средств;
а там имение бух с аукциона, и пошел помещик забываться по миру с душою, от крайности готовою на низости, которых бы сам ужаснулся прежде.
Вы посмеетесь даже от души над Чичиковым,
может быть, даже похвалите автора, скажете: «Однако ж кое-что он ловко подметил, должен
быть веселого нрава человек!» И после таких слов с удвоившеюся гордостию обратитесь к себе, самодовольная улыбка покажется на лице вашем, и вы прибавите: «
А ведь должно согласиться, престранные и пресмешные бывают люди в некоторых провинциях, да и подлецы притом немалые!»
А кто из вас, полный христианского смиренья, не гласно,
а в тишине, один, в минуты уединенных бесед с самим собой, углубит во внутрь собственной души сей тяжелый запрос: «
А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?» Да, как бы не так!
— Но все же таки… но как же таки… как же запропастить себя в деревне? Какое же общество
может быть между мужичьем? Здесь все-таки на улице попадется навстречу генерал или князь. Захочешь — и сам пройдешь мимо каких-нибудь публичных красивых зданий, на Неву пойдешь взглянуть,
а ведь там, что ни попадется, все это или мужик, или баба. За что ж себя осудить на невежество на всю жизнь свою?
— Да вот, ваше превосходительство, как!.. — Тут Чичиков осмотрелся и, увидя, что камердинер с лоханкою вышел, начал так: —
Есть у меня дядя, дряхлый старик. У него триста душ и, кроме меня, наследников никого. Сам управлять именьем, по дряхлости, не
может,
а мне не передает тоже. И какой странный приводит резон: «Я, говорит, племянника не знаю;
может быть, он мот. Пусть он докажет мне, что он надежный человек, пусть приобретет прежде сам собой триста душ, тогда я ему отдам и свои триста душ».
— Да, — говорил Чичиков лениво. Глазки стали у него необыкновенно маленькие. —
А все-таки, однако ж, извините, не
могу понять, как можно скучать. Против скуки
есть так много средств.
— Трудно, Платон Михалыч, трудно! — говорил Хлобуев Платонову. — Не
можете вообразить, как трудно! Безденежье, бесхлебье, бессапожье! Трын-трава бы это
было все, если бы
был молод и один. Но когда все эти невзгоды станут тебя ломать под старость,
а под боком жена, пятеро детей, — сгрустнется, поневоле сгрустнется…
Может быть, два-три человека извлекли себе настоящую пользу, да и то оттого,
может, что и без того
были умны,
а прочие ведь только и стараются узнать то, что портит здоровье, да и выманивает деньги.
— Павел Иванович! Я
могу его заложить в ломбард в двадцать пять тысяч, понимаете ли это? Тогда я получаю двадцать пять тысяч и имение при мне. Продаю я единственно затем, что мне нужны скоро деньги,
а при закладке
была бы проволочка, надобно бы платить приказным,
а платить нечем.
— Ну нет, в силах! У тетушки натура крепковата. Это старушка — кремень, Платон Михайлыч! Да к тому ж
есть и без меня угодники, которые около нее увиваются. Там
есть один, который метит в губернаторы, приплелся ей в родню… бог с ним!
может быть, и успеет! Бог с ними со всеми! Я подъезжать и прежде не умел,
а теперь и подавно: спина уж не гнется.
Конечно, ничего вредоносного ни для кого не
могло быть в этом поступке: помещики все равно заложили бы также эти души наравне с живыми, стало
быть, казне убытку не
может быть никакого; разница в том, что они
были бы в одних руках,
а тогда
были бы в разных.
—
А ведь точно, — сказал хозяин, обратившись к Чичикову, тоже с приятной улыбкой, — что
может быть завидней ребяческого возраста: никаких забот, никаких мыслей о будущем…
— Вас
может только наградить один Бог за такую службу, Афанасий Васильевич.
А я вам не скажу ни одного слова, потому что, — вы сами
можете чувствовать, — всякое слово тут бессильно. Но позвольте мне одно сказать насчет той просьбы. Скажите сами: имею ли я право оставить это дело без внимания и справедливо ли, честно ли с моей стороны
будет простить мерзавцев.