Так и Чичикову заметилось все в тот вечер: и эта малая, неприхотливо убранная комнатка, и добродушное выраженье,
воцарившееся в лице хозяина, и поданная Платонову трубка с янтарным мундштуком, и дым, который он стал пускать в толстую морду Ярбу, и фырканье Ярба, и смех миловидной хозяйки, прерываемый словами: «Полно, не мучь его», — и веселые свечки, и сверчок в углу, и стеклянная дверь, и весенняя ночь, которая оттоле на них глядела, облокотясь на вершины дерев, из чащи которых высвистывали весенние соловьи.
Новая тишина
воцарилась в комнате. Опять одно только тиканье часов нарушало
воцарившееся безмолвие… Прошла минута, другая — прежнее молчание. Я подождала немного — ни звука… Княжна дремала, положив худенькую ручку на грудь, а другою рукой перебирала складки одеяла и сорочки быстрым судорожным движением.
Наконец аплодисменты стали постепенно смолкать, то тут, то там слышались местные взрывы, и перед
воцарившейся тишиной раздались единичные рукоплескания.
В темном небе и в тишине,
воцарившейся в природе, чувствовалось напряжение, которое вот-вот должно было разразиться жестокой бурей.