Неточные совпадения
В том сарае то и
дело что водятся чертовские шашни; и ни одна ярмарка на
этом месте не проходила без беды.
— Эх, хват! за
это люблю! — говорил Черевик, немного подгулявши и видя, как нареченный зять его налил кружку величиною с полкварты и, нимало не поморщившись, выпил до
дна, хватив потом ее вдребезги. — Что скажешь, Параска? Какого я жениха тебе достал! Смотри, смотри, как он молодецки тянет пенную!..
Это быстро разнеслось по всем углам уже утихнувшего табора; и все считали преступлением не верить, несмотря на то что продавица бубликов, которой подвижная лавка была рядом с яткою шинкарки, раскланивалась весь
день без надобности и писала ногами совершенное подобие своего лакомого товара.
Черевик заглянул в
это время в дверь и, увидя дочь свою танцующею перед зеркалом, остановился. Долго глядел он, смеясь невиданному капризу девушки, которая, задумавшись, не примечала, казалось, ничего; но когда же услышал знакомые звуки песни — жилки в нем зашевелились; гордо подбоченившись, выступил он вперед и пустился вприсядку, позабыв про все
дела свои. Громкий хохот кума заставил обоих вздрогнуть.
— Что тут за невидальщина? десять раз на
день, случается, видишь
это зелье; какое ж тут диво? Не вздумала ли дьявольская рожа посмеяться?
Два
дни и две ночи спал Петро без просыпу. Очнувшись на третий
день, долго осматривал он углы своей хаты; но напрасно старался что-нибудь припомнить: память его была как карман старого скряги, из которого полушки не выманишь. Потянувшись немного, услышал он, что в ногах брякнуло. Смотрит: два мешка с золотом. Тут только, будто сквозь сон, вспомнил он, что искал какого-то клада, что было ему одному страшно в лесу… Но за какую цену, как достался он,
этого никаким образом не мог понять.
Для
этого зажигают кусок пеньки, бросают в кружку и опрокидывают ее вверх
дном в миску, наполненную водою и поставленную на животе больного; потом, после зашептываний, дают ему выпить ложку
этой самой воды.
Давно еще, очень давно, когда блаженной памяти великая царица Екатерина ездила в Крым, был выбран он в провожатые; целые два
дни находился он в
этой должности и даже удостоился сидеть на козлах с царицыным кучером.
А я дивлюсь да передумываю, что б
это значило, что он все притворяется глухим, когда станешь говорить о
деле.
— Что за дурни, прости господи,
эти немцы! — сказал голова. — Я бы батогом их, собачьих детей! Слыханное ли
дело, чтобы паром можно было кипятить что! Поэтому ложку борщу нельзя поднести ко рту, не изжаривши губ, вместо молодого поросенка…
— Не пора ли нам всех
этих повес прошколить хорошенько и заставить их заниматься
делом?
Сказавши
это и отдохнувши немного, дед достал коня и уже не останавливался ни
днем, ни ночью, пока не доехал до места и не отдал грамоты самой царице.
Об возне своей с чертями дед и думать позабыл, и если случалось, что кто-нибудь и напоминал об
этом, то дед молчал, как будто не до него и
дело шло, и великого стоило труда упросить его пересказать все, как было.
В самом
деле, едва только поднялась метель и ветер стал резать прямо в глаза, как Чуб уже изъявил раскаяние и, нахлобучивая глубже на голову капелюхи, [Капелюха — шапка с наушниками.] угощал побранками себя, черта и кума. Впрочем,
эта досада была притворная. Чуб очень рад был поднявшейся метели. До дьяка еще оставалось в восемь раз больше того расстояния, которое они прошли. Путешественники поворотили назад. Ветер дул в затылок; но сквозь метущий снег ничего не было видно.
—
Это кузнец! — произнес, схватясь за капелюхи, Чуб. — Слышишь, Солоха, куда хочешь
девай меня; я ни за что на свете не захочу показаться
этому выродку проклятому, чтоб ему набежало, дьявольскому сыну, под обоими глазами по пузырю в копну величиною!
— Взять и
этот, — продолжал он, подымая маленький, на
дне которого лежал, свернувшись, черт.
— Прощайте, братцы! — кричал в ответ кузнец. — Даст Бог, увидимся на том свете; а на
этом уже не гулять нам вместе. Прощайте, не поминайте лихом! Скажите отцу Кондрату, чтобы сотворил панихиду по моей грешной душе. Свечей к иконам чудотворца и Божией Матери, грешен, не обмалевал за мирскими
делами. Все добро, какое найдется в моей скрыне, на церковь! Прощайте!
Так же как и ее муж, она почти никогда не сидела дома и почти весь
день пресмыкалась у кумушек и зажиточных старух, хвалила и ела с большим аппетитом и дралась только по утрам с своим мужем, потому что в
это только время и видела его иногда.
— А вы не познали? — сказал кузнец, —
это я, Вакула, кузнец! Когда проезжали осенью через Диканьку, то прогостили, дай Боже вам всякого здоровья и долголетия, без малого два
дни. И новую шину тогда поставил на переднее колесо вашей кибитки!
Это была пречистая
дева с младенцем на руках.
Уже отошла заутреня; после заутрени отошла обедня… куда же
это, в самом
деле, запропастился кузнец?
Но, однако ж, успокоив себя тем, что в следующую неделю исповедается в
этом попу и с сегодняшнего же
дня начнет бить по пятидесяти поклонов через весь год, заглянул он в хату; но в ней не было никого.
— Жена! — крикнул грозно пан Данило, — ты знаешь, я не люблю
этого. Ведай свое бабье
дело!
День клонится к вечеру. Уже солнце село. Уже и нет его. Уже и вечер: свежо; где-то мычит вол; откуда-то навеваются звуки, — верно, где-нибудь народ идет с работы и веселится; по Днепру мелькает лодка… кому нужда до колодника! Блеснул на небе серебряный серп. Вот кто-то идет с противной стороны по дороге. Трудно разглядеть в темноте.
Это возвращается Катерина.
— Я выпустила его, — сказала она, испугавшись и дико осматривая стены. — Что я стану теперь отвечать мужу? Я пропала. Мне живой теперь остается зарыться в могилу! — и, зарыдав, почти упала она на пень, на котором сидел колодник. — Но я спасла душу, — сказала она тихо. — Я сделала богоугодное
дело. Но муж мой… Я в первый раз обманула его. О, как страшно, как трудно будет мне перед ним говорить неправду. Кто-то идет!
Это он! муж! — вскрикнула она отчаянно и без чувств упала на землю.
Не на доброе
дело собралась
эта шайка!
Может быть, еще и
этого скорее приехал бы Иван Федорович, но набожный жид шабашовал по субботам и, накрывшись своею попоной, молился весь
день.
На другой
день, когда проснулся Иван Федорович, уже толстого помещика не было.
Это было одно только замечательное происшествие, случившееся с ним на дороге. На третий
день после
этого приближался он к своему хуторку.
В непродолжительном времени об Иване Федоровиче везде пошли речи как о великом хозяине. Тетушка не могла нарадоваться своим племянником и никогда не упускала случая им похвастаться. В один
день, —
это было уже по окончании жатвы, и именно в конце июля, — Василиса Кашпоровна, взявши Ивана Федоровича с таинственным видом за руку, сказала, что она теперь хочет поговорить с ним о
деле, которое с давних пор уже ее занимает.
Куда она
дела эту запись — один Бог знает.
Вы потчуйте только; а пили ли мы или нет,
это наше
дело.
— И ты поверил ему! Врет он, проклятый! Когда-нибудь попаду, право, поколочу его собственными руками. О, я ему поспущу жиру! Впрочем, нужно наперед поговорить с нашим подсудком, нельзя ли судом с него стребовать… Но не об
этом теперь
дело. Ну, что ж, обед был хороший?
Наконец, спустя
дня четыре после
этого, все увидели выкаченную из сарая на двор бричку.
Но деду более всего любо было то, что чумаков каждый
день возов пятьдесят проедет. Народ, знаете, бывалый: пойдет рассказывать — только уши развешивай! А деду
это все равно что голодному галушки. Иной раз, бывало, случится встреча с старыми знакомыми, — деда всякий уже знал, — можете посудить сами, что бывает, когда соберется старье: тара, тара, тогда-то да тогда-то, такое-то да такое-то было… ну, и разольются! вспомянут бог знает когдашнее.
Вот, скинувши новые сапоги и обернувши в хустку, чтобы не покоробились от дождя, задал он такого бегуна, как будто панский иноходец. Влез в курень, промокши насквозь, накрылся тулупом и принялся ворчать что-то сквозь зубы и приголубливать черта такими словами, каких я еще отроду не слыхивал. Признаюсь, я бы, верно, покраснел, если бы случилось
это среди
дня.
Потихоньку побежал он, поднявши заступ вверх, как будто бы хотел им попотчевать кабана, затесавшегося на баштан, и остановился перед могилкою. Свечка погасла, на могиле лежал камень, заросший травою. «
Этот камень нужно поднять!» — подумал дед и начал обкапывать его со всех сторон. Велик проклятый камень! вот, однако ж, упершись крепко ногами в землю, пихнул он его с могилы. «Гу!» — пошло по долине. «Туда тебе и дорога! Теперь живее пойдет
дело».
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам — рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками.
Это совсем иное
дело.
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке…
это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого
дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет
дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в
это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
X л е с т а к о в (принимая деньги).Покорнейше благодарю. Я вам тотчас пришлю их из деревни… у меня
это вдруг… Я вижу, вы благородный человек. Теперь другое
дело.
Аммос Федорович. Но скажите, пожалуйста, Антон Антонович, каким образом все
это началось, постепенный ход всего, то есть,
дела.