Неточные совпадения
Угнездился в том самом сарае, который, ты
видел, развалился под горою и мимо которого ни один добрый человек не пройдет теперь, не оградив наперед
себя крестом святым, и стал черт такой гуляка, какого не сыщешь между парубками.
А Черевик, как будто облитый горячим кипятком, схвативши на голову горшок вместо шапки, бросился к дверям и как полоумный бежал по улицам, не
видя земли под
собою; одна усталость только заставила его уменьшить немного скорость бега.
Да я и позабыла… дай примерить очинок, хоть мачехин, как-то он мне придется!» Тут встала она, держа в руках зеркальце, и, наклонясь к нему головою, трепетно шла по хате, как будто бы опасаясь упасть,
видя под
собою вместо полу потолок с накладенными под ним досками, с которых низринулся недавно попович, и полки, уставленные горшками.
Румяна и бела
собою была молодая жена; только так страшно взглянула на свою падчерицу, что та вскрикнула, ее
увидевши; и хоть бы слово во весь день сказала суровая мачеха.
— Ты воротился! — сказала она, оглянувшись; но,
увидев перед
собою незнакомого парубка, отвернулась в сторону.
— Знаю, — продолжал высокий человек, — Левко много наговорил тебе пустяков и вскружил твою голову (тут показалось парубку, что голос незнакомца не совсем незнаком и как будто он когда-то его слышал). Но я дам
себя знать Левку! — продолжал все так же незнакомец. — Он думает, что я не
вижу всех его шашней. Попробует он, собачий сын, каковы у меня кулаки.
При сем слове Левко не мог уже более удержать своего гнева. Подошедши на три шага к нему, замахнулся он со всей силы, чтобы дать треуха, от которого незнакомец, несмотря на свою видимую крепость, не устоял бы, может быть, на месте; но в это время свет пал на лицо его, и Левко остолбенел,
увидевши, что перед ним стоял отец его. Невольное покачивание головою и легкий сквозь зубы свист одни только выразили его изумление. В стороне послышался шорох; Ганна поспешно влетела в хату, захлопнув за
собою дверь.
Огонь принесли, дверь отперли, и голова ахнул от удивления,
увидев перед
собою свояченицу.
На деда, несмотря на весь страх, смех напал, когда
увидел, как черти с собачьими мордами, на немецких ножках, вертя хвостами, увивались около ведьм, будто парни около красных девушек; а музыканты тузили
себя в щеки кулаками, словно в бубны, и свистали носами, как в валторны.
Можно побиться об заклад, что многим покажется удивительно
видеть черта, пустившегося и
себе туда же.
Я
вижу теперь, что я совсем не хороша! — и, отдвигая несколько подалее от
себя зеркало, вскрикнула: — Нет, хороша я!
«Не любит она меня, — думал про
себя, повеся голову, кузнец. — Ей все игрушки; а я стою перед нею как дурак и очей не свожу с нее. И все бы стоял перед нею, и век бы не сводил с нее очей! Чудная девка! чего бы я не дал, чтобы узнать, что у нее на сердце, кого она любит! Но нет, ей и нужды нет ни до кого. Она любуется сама
собою; мучит меня, бедного; а я за грустью не
вижу света; а я ее так люблю, как ни один человек на свете не любил и не будет никогда любить».
Она таки любила
видеть волочившуюся за
собою толпу и редко бывала без компании; этот вечер, однако ж, думала провесть одна, потому что все именитые обитатели села званы были на кутью к дьяку.
— Прощай, Оксана! Ищи
себе какого хочешь жениха, дурачь кого хочешь; а меня не
увидишь уже больше на этом свете.
Теперь можно
себе представить, как были озадачены ткач и кум таким неожиданным явлением. Опустивши мешок, они заступили его
собою и закрыли полами; но уже было поздно: кумова жена хотя и дурно
видела старыми глазами, однако ж мешок заметила.
Черт в одну минуту похудел и сделался таким маленьким, что без труда влез к нему в карман. А Вакула не успел оглянуться, как очутился перед большим домом, вошел, сам не зная как, на лестницу, отворил дверь и подался немного назад от блеска,
увидевши убранную комнату; но немного ободрился, узнавши тех самых запорожцев, которые проезжали через Диканьку, сидевших на шелковых диванах, поджав под
себя намазанные дегтем сапоги, и куривших самый крепкий табак, называемый обыкновенно корешками.
Кузнец и
себе не хотел осрамиться и показаться новичком, притом же, как имели случай
видеть выше сего, он знал и сам грамотный язык.
Тут осмелился и кузнец поднять голову и
увидел стоявшую перед
собою небольшого роста женщину, несколько даже дородную, напудренную, с голубыми глазами, и вместе с тем величественно улыбающимся видом, который так умел покорять
себе все и мог только принадлежать одной царствующей женщине.
Чуб не без тайного удовольствия
видел, как кузнец, который никому на селе в ус не дул, сгибал в руке пятаки и подковы, как гречневые блины, тот самый кузнец лежал у ног его. Чтоб еще больше не уронить
себя, Чуб взял нагайку и ударил его три раза по спине.
— Это я, моя родная дочь! Это я, мое серденько! — услышала Катерина, очнувшись, и
увидела перед
собою старую прислужницу. Баба, наклонившись, казалось, что-то шептала и, протянув над нею иссохшую руку свою, опрыскивала ее холодною водою.
С ранним утром приехал какой-то гость, статный
собою, в красном жупане, и осведомляется о пане Даниле; слышит все, утирает рукавом заплаканные очи и пожимает плечами. Он-де воевал вместе с покойным Бурульбашем; вместе рубились они с крымцами и турками; ждал ли он, чтобы такой конец был пана Данила. Рассказывает еще гость о многом другом и хочет
видеть пани Катерину.
Одиноко сидел в своей пещере перед лампадою схимник и не сводил очей с святой книги. Уже много лет, как он затворился в своей пещере. Уже сделал
себе и дощатый гроб, в который ложился спать вместо постели. Закрыл святой старец свою книгу и стал молиться… Вдруг вбежал человек чудного, страшного вида. Изумился святой схимник в первый раз и отступил,
увидев такого человека. Весь дрожал он, как осиновый лист; очи дико косились; страшный огонь пугливо сыпался из очей; дрожь наводило на душу уродливое его лицо.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да из собственного его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес —
вижу: «в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «Ну, — думаю
себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Софья.
Вижу, какая разница казаться счастливым и быть действительно. Да мне это непонятно, дядюшка, как можно человеку все помнить одного
себя? Неужели не рассуждают, чем один обязан другому? Где ж ум, которым так величаются?
Стародум(
видя в тоске г-жу Простакову). Сударыня! Ты сама
себя почувствуешь лучше, потеряв силу делать другим дурно.
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с
собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые люди
увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
Стародум(c нежнейшею горячностию). И мое восхищается,
видя твою чувствительность. От тебя зависит твое счастье. Бог дал тебе все приятности твоего пола.
Вижу в тебе сердце честного человека. Ты, мой сердечный друг, ты соединяешь в
себе обоих полов совершенства. Ласкаюсь, что горячность моя меня не обманывает, что добродетель…