Неточные совпадения
— Э, как бы
не так,
посмотрела бы ты, что там за парубок! Одна свитка больше стоит, чем твоя зеленая кофта и красные сапоги. А как сивуху важнодует!.. Черт меня возьми вместе с тобою, если я видел
на веку своем, чтобы парубок духом вытянул полкварты
не поморщившись.
Пришлось черту заложить красную свитку свою, чуть ли
не в треть цены, жиду, шинковавшему тогда
на Сорочинской ярмарке; заложил и говорит ему: «
Смотри, жид, я приду к тебе за свиткой ровно через год: береги ее!» — и пропал, как будто в воду.
Продавец помолчал,
посмотрел на него с ног до головы и сказал с спокойным видом,
не останавливаясь и
не выпуская из рук узды...
Два дни и две ночи спал Петро без просыпу. Очнувшись
на третий день, долго осматривал он углы своей хаты; но напрасно старался что-нибудь припомнить: память его была как карман старого скряги, из которого полушки
не выманишь. Потянувшись немного, услышал он, что в ногах брякнуло.
Смотрит: два мешка с золотом. Тут только, будто сквозь сон, вспомнил он, что искал какого-то клада, что было ему одному страшно в лесу… Но за какую цену, как достался он, этого никаким образом
не мог понять.
Погляди
на белые ноги мои: они много ходили;
не по коврам только, по песку горячему, по земле сырой, по колючему терновнику они ходили; а
на очи мои,
посмотри на очи: они
не глядят от слез…
—
Посмотри,
посмотри! — быстро говорила она, — она здесь! она
на берегу играет в хороводе между моими девушками и греется
на месяце. Но она лукава и хитра. Она приняла
на себя вид утопленницы; но я знаю, но я слышу, что она здесь. Мне тяжело, мне душно от ней. Я
не могу чрез нее плавать легко и вольно, как рыба. Я тону и падаю
на дно, как ключ. Отыщи ее, парубок!
Деду уже и прискучило; давай шарить в кармане, вынул люльку,
посмотрел вокруг — ни один
не глядит
на него.
Вот и карты розданы. Взял дед свои в руки —
смотреть не хочется, такая дрянь: хоть бы
на смех один козырь. Из масти десятка самая старшая, пар даже нет; а ведьма все подваливает пятериками. Пришлось остаться дурнем! Только что дед успел остаться дурнем, как со всех сторон заржали, залаяли, захрюкали морды: «Дурень! дурень! дурень!»
Перекрестился дед, когда слез долой. Экая чертовщина! что за пропасть, какие с человеком чудеса делаются! Глядь
на руки — все в крови;
посмотрел в стоявшую торчмя бочку с водою — и лицо также. Обмывшись хорошенько, чтобы
не испугать детей, входит он потихоньку в хату;
смотрит: дети пятятся к нему задом и в испуге указывают ему пальцами, говоря: «Дывысь, дывысь, маты, мов дурна, скаче!» [
Смотри,
смотри, мать, как сумасшедшая, скачет! (Прим. Н.В. Гоголя.)]
Вот вам в пример Фома Григорьевич; кажется, и
не знатный человек, а
посмотреть на него: в лице какая-то важность сияет, даже когда станет нюхать обыкновенный табак, и тогда чувствуешь невольное почтение.
Тут заметил Вакула, что ни галушек, ни кадушки перед ним
не было; но вместо того
на полу стояли две деревянные миски: одна была наполнена варениками, другая сметаною. Мысли его и глаза невольно устремились
на эти кушанья. «
Посмотрим, — говорил он сам себе, — как будет есть Пацюк вареники. Наклоняться он, верно,
не захочет, чтобы хлебать, как галушки, да и нельзя: нужно вареник сперва обмакнуть в сметану».
— Это тесть! — проговорил пан Данило, разглядывая его из-за куста. — Зачем и куда ему идти в эту пору? Стецько!
не зевай,
смотри в оба глаза, куда возьмет дорогу пан отец. — Человек в красном жупане сошел
на самый берег и поворотил к выдавшемуся мысу. — А! вот куда! — сказал пан Данило. — Что, Стецько, ведь он как раз потащился к колдуну в дупло.
Но ему некогда глядеть,
смотрит ли кто в окошко или нет. Он пришел пасмурен,
не в духе, сдернул со стола скатерть — и вдруг по всей комнате тихо разлился прозрачно-голубой свет. Только
не смешавшиеся волны прежнего бледно-золотого переливались, ныряли, словно в голубом море, и тянулись слоями, будто
на мраморе. Тут поставил он
на стол горшок и начал кидать в него какие-то травы.
Тут Григорий Григорьевич еще вздохнул раза два и пустил страшный носовой свист по всей комнате, всхрапывая по временам так, что дремавшая
на лежанке старуха, пробудившись, вдруг
смотрела в оба глаза
на все стороны, но,
не видя ничего, успокоивалась и засыпала снова.
Тут Иван Иванович совершенно обиделся, замолчал и принялся убирать индейку, несмотря
на то что она
не так была жирна, как те,
на которые противно
смотреть.
На другой день проснулся,
смотрю: уже дед ходит по баштану как ни в чем
не бывало и прикрывает лопухом арбузы. За обедом опять старичина разговорился, стал пугать меньшего брата, что он обменяет его
на кур вместо арбуза; а пообедавши, сделал сам из дерева пищик и начал
на нем играть; и дал нам забавляться дыню, свернувшуюся в три погибели, словно змею, которую называл он турецкою. Теперь таких дынь я нигде и
не видывал. Правда, семена ему что-то издалека достались.
Прыщ был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он всею своею фигурой так, казалось, и говорил:
не смотрите на то, что у меня седые усы: я могу! я еще очень могу! Он был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых зубов; походка у него была деятельная и бодрая, жест быстрый. И все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах при малейшем его движении.
Она сказала с ним несколько слов, даже спокойно улыбнулась на его шутку о выборах, которые он назвал «наш парламент». (Надо было улыбнуться, чтобы показать, что она поняла шутку.) Но тотчас же она отвернулась к княгине Марье Борисовне и ни разу не взглянула на него, пока он не встал прощаясь; тут она посмотрела на него, но, очевидно, только потому, что неучтиво
не смотреть на человека, когда он кланяется.
— Ате деньги… я, впрочем, даже и не знаю, были ли там и деньги-то, — прибавил он тихо и как бы в раздумье, — я снял у ней тогда кошелек с шеи, замшевый… полный, тугой такой кошелек… да я
не посмотрел на него; не успел, должно быть… Ну, а вещи, какие-то все запонки да цепочки, — я все эти вещи и кошелек на чужом одном дворе, на В — м проспекте под камень схоронил, на другое же утро… Все там и теперь лежит…
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну вот! Боже сохрани, чтобы
не поспорить! нельзя, да и полно! Где ему
смотреть на тебя? И с какой стати ему
смотреть на тебя?
Он
не посмотрел бы
на то, что ты чиновник, а, поднявши рубашонку, таких бы засыпал тебе, что дня б четыре ты почесывался.
И нарочно
посмотрите на детей: ни одно из них
не похоже
на Добчинского, но все, даже девочка маленькая, как вылитый судья.
О! я шутить
не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я
не посмотрю ни
на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть
не шлепается
на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Хлестаков. Чрезвычайно неприятна. Привыкши жить, comprenez vous [понимаете ли (фр.).], в свете и вдруг очутиться в дороге: грязные трактиры, мрак невежества… Если б, признаюсь,
не такой случай, который меня… (
посматривает на Анну Андреевну и рисуется перед ней)так вознаградил за всё…