Неточные совпадения
Я, конечно, был очень рад сделать это для Глеба Ивановича, и мы
в восьмом часу вечера (это было
в октябре) подъехали к Солянке. Оставив извозчика, пешком
пошли по грязной площади, окутанной осенним туманом, сквозь который мерцали тусклые окна
трактиров и фонарики торговок-обжорок. Мы остановились на минутку около торговок, к которым подбегали полураздетые оборванцы, покупали зловонную пищу, причем непременно ругались из-за копейки или куска прибавки, и, съев, убегали
в ночлежные дома.
Получив деньги, «иваны»
шли пировать
в свои притоны, излюбленные кабаки и
трактиры,
в «Ад» на Трубу или «Поляков
трактир».
Послушав венгерский хор
в трактире «Крым» на Трубной площади, где встретил шулеров — постоянных посетителей скачек — и кой-кого из знакомых купцов, я
пошел по грачевским притонам, не официальным, с красными фонарями, а по тем, которые ютятся
в подвалах на темных, грязных дворах и
в промозглых «фатерах» «Колосовки», или «Безымянки», как ее еще иногда называли.
Эти две различные по духу и по виду партии далеко держались друг от друга. У бедноты не было знакомств, им некуда было
пойти, да и не
в чем. Ютились по углам, по комнаткам, а собирались погулять
в самых дешевых
трактирах. Излюбленный
трактир был у них неподалеку от училища,
в одноэтажном домике на углу Уланского переулка и Сретенского бульвара, или еще
трактир «Колокола» на Сретенке, где собирались живописцы, работавшие по церквам. Все жили по-товарищески: у кого заведется рублишко, тот и угощает.
Петр Кириллов, благодаря которому были введены
в трактирах для расчета марки, был действительное лицо, увековечившее себя не только
в Москве, но и
в провинции. Даже
в далекой Сибири между торговыми людьми нередко
шел такой разговор...
Придя
в трактир, Федор садился за буфетом вместе со своим другом Кузьмой Егорычем и его братом Михаилом — содержателями
трактира. Алексей
шел в бильярдную, где вел разговоры насчет бегов, а иногда и сам играл на бильярде по рублю партия, но всегда так сводил игру, что ухитрялся даже с шулеров выпрашивать чуть не
в полпартии авансы, и редко проигрывал, хотя играл не кием, а мазиком.
Иногда называл себя
в третьем лице, будто не о нем речь. Где говорит, о том и вспоминает:
в трактире — о старых
трактирах, о том, кто и как пил, ел;
в театре
в кругу актеров —
идут воспоминания об актерах, о театре. И чего-чего он не знал! Кого-кого он не помнил!
В 1868 году приказчик Турина, И. Я. Тестов, уговорил Патрикеева, мечтавшего только о
славе, отобрать у Егорова
трактир и сдать ему.
И купечество и братство валом валило
в новый
трактир. Особенно бойко торговля
шла с августа, когда помещики со всей России везли детей учиться
в Москву
в учебные заведения и когда установилась традиция — пообедать с детьми у Тестова или
в «Саратове» у Дубровина… откуда «жить
пошла» со своим хором знаменитая «Анна Захаровна», потом блиставшая у «Яра».
После спектакля стояла очередью театральная публика.
Слава Тестова забила Турина и «Саратов».
В 1876 году купец Карзинкин купил
трактир Турина, сломал его, выстроил огромнейший дом и составил «Товарищество Большой Московской гостиницы», отделал
в нем роскошные залы и гостиницу с сотней великолепных номеров.
В 1878 году открылась первая половина гостиницы. Но она не помешала Тестову, прибавившему к своей вывеске герб и надпись: «Поставщик высочайшего двора».
Передо мной счет
трактира Тестова
в тридцать шесть рублей с погашенной маркой и распиской
в получении денег и подписями: «
В. Долматов и О. Григорович». Число — 25 мая. Год не поставлен, но, кажется, 1897-й или 1898-й. Проездом из Петербурга зашли ко мне мой старый товарищ по сцене
В. П. Долматов и его друг О. П. Григорович, известный инженер, москвич. Мы
пошли к Тестову пообедать по-московски.
В левой зале нас встречает патриарх половых, справивший сорокалетний юбилей, Кузьма Павлович.
В трактире всегда сидели свои люди, знали это, и никто не обижался. Но едва не случилась с ним беда. Это было уже у Тестова, куда он перешел от Турина.
В зал пришел переведенный
в Москву на должность начальника жандармского управления генерал Слезкин. Он с компанией занял стол и заказывал закуску. Получив приказ, половой
пошел за кушаньем, а вслед ему Слезкин крикнул командирским голосом...
Купцы обыкновенно
в трактир идут,
в амбар едут, а к «Яру» и вообще «за заставу» — попадают!
В «городе» более интересных
трактиров не было, кроме разве явившегося впоследствии
в подвалах Городских рядов «Мартьяныча», рекламировавшего вовсю и торговавшего на
славу, повторяя собой во всех отношениях бубновскую «дыру».
Когда
пошло увлечение модой и многие из
трактиров стали называться «ресторанами» — даже «Арсентьич», перейдя
в другие руки, стал именоваться
в указателе официально «Старочеркасский ресторан», а публика
шла все так же
в «
трактир» к «Арсентьичу».
Зато «фабрикаторы народных книг», книжники и издатели с Никольской, собирались
в трактире Колгушкина на Лубянской площади, и отсюда
шло «просвещение» сермяжной Руси.
Чисто с целью показаться в каком-нибудь обществе Калинович переоделся на скорую руку и
пошел в трактир Печкина, куда он, бывши еще студентом, иногда хаживал и знал, что там собираются актеры и некоторые литераторы, которые, может быть, оприветствуют его, как своего нового собрата; но — увы! — он там нашел все изменившимся: другая была мебель, другая прислуга, даже комнаты были иначе расположены, и не только что актеров и литераторов не было, но вообще публика отсутствовала: в первой комнате он не нашел никого, а из другой виднелись какие-то двое мрачных господ, игравших на бильярде.
Неточные совпадения
Пусть каждый возьмет
в руки по улице… черт возьми, по улице — по метле! и вымели бы всю улицу, что
идет к
трактиру, и вымели бы чисто…
Пошли к Почечуеву, да на дороге Петр Иванович говорит: «Зайдем, — говорит, —
в трактир.
Случалось ему уходить за город, выходить на большую дорогу, даже раз он вышел
в какую-то рощу; но чем уединеннее было место, тем сильнее он сознавал как будто чье-то близкое и тревожное присутствие, не то чтобы страшное, а как-то уж очень досаждающее, так что поскорее возвращался
в город, смешивался с толпой, входил
в трактиры,
в распивочные,
шел на Толкучий, на Сенную.
Он было хотел
пойти назад, недоумевая, зачем он повернул на — ский проспект, как вдруг,
в одном из крайних отворенных окон
трактира, увидел сидевшего у самого окна, за чайным столом, с трубкою
в зубах, Свидригайлова.
— Он был не
в себе вчера, — задумчиво проговорил Разумихин. — Если бы вы знали, что он там натворил вчера
в трактире, хоть и умно… гм! О каком-то покойнике и о какой-то девице он действительно мне что-то говорил вчера, когда мы
шли домой, но я не понял ни слова… А впрочем, и я сам вчера…