Неточные совпадения
Казаков жил у своего друга, тамбовского помещика Ознобишина, двоюродного
брата Ильи Ознобишина, драматического писателя и прекрасного актера-любителя, останавливавшегося в этом
номере во время своих приездов в Москву на зимний сезон.
А в конце прошлого столетия здесь стоял старинный домище Челышева с множеством
номеров на всякие цены, переполненных Великим постом съезжавшимися в Москву актерами. В «Челышах» останавливались и знаменитости, занимавшие
номера бельэтажа с огромными окнами, коврами и тяжелыми гардинами, и средняя актерская
братия — в верхних этажах с отдельным входом с площади, с узкими, кривыми, темными коридорами, насквозь пропахшими керосином и кухней.
Неточные совпадения
Рагожинские приехали одни, без детей, — детей у них было двое: мальчик и девочка, — и остановились в лучшем
номере лучшей гостиницы. Наталья Ивановна тотчас же поехала на старую квартиру матери, но, не найдя там
брата и узнав от Аграфены Петровны, что он переехал в меблированные комнаты, поехала туда. Грязный служитель, встретив ее в темном, с тяжелым запахом, днем освещавшемся коридоре, объявил ей, что князя нет дома.
Корреспонденция была отослана. Дней через десять старик почталион, сопровождаемый лаем собак, от которых он отбивался коротенькой сабелькой, привес
брату номер газеты и новое письмо со штемпелем редакции.
Брат тотчас схватился за газету и просиял. На третьей странице, выведенная жирным шрифтом и курсивом, стояла знакомая фраза:
Брат на время забросил даже чтение. Он достал у кого-то несколько
номеров трубниковской газеты, перечитал их от доски до доски, затем запасся почтовой бумагой, обдумывал, строчил, перемарывал, считал буквы и строчки, чтобы втиснуть написанное в рамки газетной корреспонденции, и через несколько дней упорной работы мне пришлось переписывать новое произведение
брата. Начиналось оно словами:
Полозов привел Санина в одну из лучших гостиниц Франкфурта, в которой занимал уже, конечно, лучший
номер. На столах и стульях громоздились картоны, ящики, свертки… «Все,
брат, покупки для Марьи Николаевны!» (так звали жену Ипполита Сидорыча). Полозов опустился в кресло, простонал: «Эка жара!» — и развязал галстух. Потом позвонил обер-кельнера и тщательно заказал ему обильнейший завтрак. «А в час чтобы карета была готова! Слышите, ровно в час!»
Одним словом, вдоль улицы ряды домов стояли, как родные братья-близнецы, — и только черный
номер на матовом стекле, над дверью, отличал их один от другого.