Неточные совпадения
Устав окончательно скрутил студенчество. Пошли петиции, были сходки, но все это не выходило из
университетских стен. «Московские ведомости», правительственная газета, поддерживавшая реакцию, обрушились
на студентов рядом статей в защиту нового устава, и первый выход студентов
на улицу был вызван этой газетой.
Третий дом
на этой улице, не попавший в руки купечества, заканчивает правую сторону Большой Дмитровки, выходя и
на бульвар. В конце XVIII века дом этот выстроил ротмистр Талызин, а в 1818 году его вдова продала дом Московскому университету. Ровно сто лет, с 1818 по 1918 год, в нем помещалась
университетская типография, где сто лет печатались «Московские ведомости».
И этот лозунг стал боевым кличем во всех студенческих выступлениях. Особенно грозно прозвучал он в Московском университете в 1905 году, когда студенчество слилось с рабочими в
университетских аудиториях, открывшихся тогда впервые для народных сходок. Здесь этот лозунг сверкал и в речах и
на знаменах и исчез только тогда, когда исчезло самодержавие.
Неточные совпадения
Университетский вопрос был очень важным событием в эту зиму в Москве. Три старые профессора в совете не приняли мнения молодых; молодые подали отдельное мнение. Мнение это, по суждению одних, было ужасное, по суждению других, было самое простое и справедливое мнение, и профессора разделились
на две партии.
С соболезнованием рассказывал он, как велика необразованность соседей помещиков; как мало думают они о своих подвластных; как они даже смеялись, когда он старался изъяснить, как необходимо для хозяйства устроенье письменной конторы, контор комиссии и даже комитетов, чтобы тем предохранить всякие кражи и всякая вещь была бы известна, чтобы писарь, управитель и бухгалтер образовались бы не как-нибудь, но оканчивали бы
университетское воспитанье; как, несмотря
на все убеждения, он не мог убедить помещиков в том, что какая бы выгода была их имениям, если бы каждый крестьянин был воспитан так, чтобы, идя за плугом, мог читать в то же время книгу о громовых отводах.
— Сядемте, — предложил Клим, любуясь оживлением постояльца, внимательно присматриваясь к нему и находя, что Митрофанов одновременно похож
на регистратора в окружном суде,
на кассира в магазине «Мюр и Мерилиз», одного из метр-д-отелей в ресторане «Прага»,
на университетского педеля и еще
на многих обыкновеннейших людей.
— Я во Пскове буду жить. Столицы,
университетские города, конечно, запрещены мне. Поживу во Пскове до осени — в Полтаву буду проситься. Сюда меня
на две недели пустили, обязан ежедневно являться в полицию. Ну, а ты — как живешь? Помнится, тебя марксизм не удовлетворял?
— И этого вполне достаточно, чтоб лишить вас права прохождения
университетского курса и выслать из Москвы
на родину под надзор полиции.