Неточные совпадения
Бывал на «вторничных» обедах еще один чудак, Иван Савельев. Держал он
себя гордо, несмотря на долгополый сюртук и сапоги бутылками. У него была булочная на Покровке, где все делалось по «военно-государственному», как он сам говорил.
Себя он
называл фельдмаршалом, сына своего, который заведовал
другой булочной, именовал комендантом, калачников и булочников — гвардией, а хлебопеков — гарнизоном.
— Видите, друг мой, вы позволите мне
называть себя вашим другом, n’est-ce pas? [не правда ли? (фр.)] — торопливо начал Степан Трофимович, только что тронулась бричка.
Неточные совпадения
Тем не менее он все-таки сделал слабую попытку дать отпор. Завязалась борьба; но предводитель вошел уже в ярость и не помнил
себя. Глаза его сверкали, брюхо сладострастно ныло. Он задыхался, стонал,
называл градоначальника душкой, милкой и
другими несвойственными этому сану именами; лизал его, нюхал и т. д. Наконец с неслыханным остервенением бросился предводитель на свою жертву, отрезал ножом ломоть головы и немедленно проглотил.
По рассказам Вареньки о том, что делала мадам Шталь и
другие, кого она
называла, Кити уже составила
себе план будущей жизни.
Татарин, вспомнив манеру Степана Аркадьича не
называть кушанья по французской карте, не повторял за ним, но доставил
себе удовольствие повторить весь заказ по карте: «суп прентаньер, тюрбо сос Бомарше, пулард а лестрагон, маседуан де фрюи….» и тотчас, как на пружинах, положив одну переплетенную карту и подхватив
другую, карту вин, поднес ее Степану Аркадьичу.
«Да, одно очевидное, несомненное проявление Божества — это законы добра, которые явлены миру откровением, и которые я чувствую в
себе, и в признании которых я не то что соединяюсь, а волею-неволею соединен с
другими людьми в одно общество верующих, которое
называют церковью.
И вдруг мы с нею оба обнялись и, ничего более не говоря
друг другу, оба заплакали. Бабушка отгадала, что я хотел все мои маленькие деньги извести в этот день не для
себя. И когда это мною было сделано, то сердце исполнилось такою радостию, какой я не испытывал до того еще ни одного раза. В этом лишении
себя маленьких удовольствий для пользы
других я впервые испытал то, что люди
называют увлекательным словом — полное счастие, при котором ничего больше не хочешь.