Неточные совпадения
Умер старик, прогнали Коську из ночлежки, прижился он к подзаборной вольнице, которая шайками ходила по рынкам и ночевала в помойках, в пустых подвалах под
Красными воротами, в башнях на Старой площади, а
летом в парке и Сокольниках, когда тепло, когда «каждый кустик ночевать пустит».
Наконец, 12 ноября 1922
года в обновленных залах бывшего Английского клуба открывается торжественно выставка «
Красная Москва», начало Музея Революции. Это — первая выставка, начало революционного Музея в бывшем «храме праздности».
Выставка открылась в 6 часов вечера 12 ноября. Ярко горит электричество в холодных, несколько
лет не топленных роскошных залах Английского клуба.
Красные флаги расцветили холодный мрамор старинных стен. Из «портретной» доносятся говор, шарканье ног, прорезаемые иногда звоном шпор…
Везли его из тюрьмы главными улицами через
Красную площадь за Москву-реку, на Конную, где еще в шестидесятых
годах наказывали преступников на эшафоте плетьми, а если он дворянин, то палач в
красной рубахе ломал шпагу над головой, лишая его этим чинов, орденов и звания дворянского.
— Вот прошло и
красное лето. Пташки свили гнезда, вывели деток, выкормили их и научили летать. Потянул ветер со полуночи — не страшен пичужечкам; пестуны указали им дорожку по поднебесью на теплые воды, на привольные луга. Запоздай родимые выводом, немудрено и снеговой непогоде застать малых детышей, бедных птенчиков.
Неточные совпадения
Подходит
лето красное, // Ждем грамоты…
«Тогда она выздоровела; но не нынче-завтра, через десять
лет, ее закопают, и ничего не останется ни от нее, ни от этой щеголихи в
красной паневе, которая таким ловким, нежным движением отбивает из мякины колос.
Еще в первое время по возвращении из Москвы, когда Левин каждый раз вздрагивал и
краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «так же
краснел и вздрагивал я, считая всё погибшим, когда получил единицу за физику и остался на втором курсе; так же считал себя погибшим после того, как испортил порученное мне дело сестры. И что ж? — теперь, когда прошли
года, я вспоминаю и удивляюсь, как это могло огорчать меня. То же будет и с этим горем. Пройдет время, и я буду к этому равнодушен».
— Во-первых, княгиня — женщина сорока пяти
лет, — отвечал Вернер, — у нее прекрасный желудок, но кровь испорчена; на щеках
красные пятна.
— И не дал мне табаку. «Тебе, — говорит, — исполнится совершеннолетний
год, а тогда, — говорит, — специальный
красный корабль… За тобой. Так как твоя участь выйти за принца. И тому, — говорит, — волшебнику верь». Но я говорю: «Буди, буди, мол, табаку-то достать». Так ведь он за мной полдороги бежал.