Неточные совпадения
В начале девяностых годов это огромное дело прекратилось, владения Ромейко купил
сибирский богатей Н. Д. Стахеев и выстроил на месте сломанного трактира большой дом, который потом проиграл
в карты.
Он описывает
в другом месте клубные впечатления декабриста Волконского,
в шестидесятых годах вернувшегося из
сибирской каторги...
Неизменными посетителями этого трактира были все московские сибиряки. Повар, специально выписанный Лопашовым из Сибири, делал пельмени и строганину. И вот как-то
в восьмидесятых годах съехались из Сибири золотопромышленники самые крупные и обедали по-сибирски у Лопашова
в этой самой «избе», а на меню стояло: «Обед
в стане Ермака Тимофеевича», и
в нем значилось только две перемены: первое — закуска и второе-«
сибирские пельмени».
Фешенебельный «Славянский базар» с дорогими номерами, где останавливались петербургские министры, и
сибирские золотопромышленники, и степные помещики, владельцы сотен тысяч десятин земли, и… аферисты, и петербургские шулера, устраивавшие картежные игры
в двадцатирублевых номерах.
«Сегодня,
в понедельник — рыбная селянка с расстегаем. Во вторник — фляки… По средам и субботам —
сибирские пельмени… Ежедневно шашлык из карачаевского барашка».
Неточные совпадения
— Чего же вам еще? // Не то ли вам рассказывать, // Что дважды погорели мы, // Что Бог
сибирской язвою // Нас трижды посетил? // Потуги лошадиные // Несли мы; погуляла я, // Как мерин,
в бороне!..
Но Пугачев не был пойман. Он явился на
сибирских заводах, собрал там новые шайки и опять начал злодействовать. Слух о его успехах снова распространился. Мы узнали о разорении
сибирских крепостей. Вскоре весть о взятии Казани и о походе самозванца на Москву встревожила начальников войск, беспечно дремавших
в надежде на бессилие презренного бунтовщика. Зурин получил повеление переправиться через Волгу.
В центре их стоял человек
в башлыке, шевеля светлыми усами на маленьком лице; парень
в сибирской, рваной папахе звучно говорил ему:
Игрою и ремеслом находил Клим и суждения о будущем Великого
сибирского пути, о выходе России на берега океана, о политике Европы
в Китае, об успехах социализма
в Германии и вообще о жизни мира.
Но механическая работа перенасыщенной памяти продолжалась, выдвигая дворника Николая, аккуратного, хитренького Осипа, рыжего Семена, грузчиков на
Сибирской пристани
в Нижнем, десятки мимоходом отмеченных дерзких людей, вереницу их закончили бородатые, зубастые рожи солдат на перроне станции Новгород. И совершенно естественно было вспомнить мрачную книгу «Наше преступление». Все это расстраивало и даже озлобляло, а злиться Клим Самгин не любил.