Аванзал —
большая комната с огромным столом посредине, на котором в известные дни ставились баллотировочные ящики, и каждый входящий в эти дни член клуба, раньше чем пройти в следующие комнаты, обязан был положить в ящики шары, сопровождаемый дежурным старшиной.
Неточные совпадения
Дома Хитровского рынка были разделены на квартиры — или в одну
большую, или в две-три
комнаты, с нарами, иногда двухэтажными, где ночевали бездомники без различия пола и возраста.
Номер состоял из трех высоких
комнат с
большими окнами, выходящими на площадь.
Поднимаешься на пролет лестницы — дверь в Музей, в первую
комнату, бывшую приемную. Теперь ее название: «Пугачевщина». Слово, впервые упомянутое в печати Пушкиным. А дальше за этой
комнатой уже самый Музей с
большим бюстом первого русского революционера — Радищева.
За
большой гостиной следовала «галерея» — длинная
комната, проходная в бильярдную и в читальню, имевшая также выход в сад.
А там грянула империалистическая война. Половина клуба была отдана под госпиталь. Собственно говоря, для клуба остались прихожая, аванзал, «портретная», «кофейная»,
большая гостиная, читальня и столовая. А все
комнаты, выходящие на Тверскую, пошли под госпиталь. Были произведены перестройки. Для игры «инфернальная» была заменена
большой гостиной, где метали баккара, на поставленных посредине столах играли в «железку», а в «детской», по-старому, шли игры по маленькой.
Они уходят в соседнюю
комнату, где стоит
большой стол, уставленный закусками и выпивкой. Приходят, прикладываются, и опять — к дамам или в соседнюю
комнату, — там на двух столах степенная игра в преферанс и на одном в «стуколку». Преферансисты — пожилые купцы, два солидных чиновника — один с «Анной в петлице» — и сам хозяин дома, в долгополом сюртуке с золотой медалью на ленте на красной шее, вырастающей из глухого синего бархатного жилета.
Я очутился в
большой длинной
комнате с нависшими толстенным сводами, с глубокой амбразурой маленького, темного, с решеткой окна, черное пятно которого зияло на освещенной стене. И представилось мне, что у окна, за столом сидит летописец и пишет…
Несмотря на то, что снаружи еще доделывали карнизы и в нижнем этаже красили, в верхнем уже почти всё было отделано. Пройдя по широкой чугунной лестнице на площадку, они вошли в первую
большую комнату. Стены были оштукатурены под мрамор, огромные цельные окна были уже вставлены, только паркетный пол был еще не кончен, и столяры, строгавшие поднятый квадрат, оставили работу, чтобы, сняв тесемки, придерживавшие их волоса, поздороваться с господами.
Молодой слуга в ливрее ввел обоих приятелей в
большую комнату, меблированную дурно, как все комнаты русских гостиниц, но уставленную цветами.
Пред ним встала картина, напомнившая заседание масонов в скучном романе Писемского: посреди
большой комнаты, вокруг овального стола под опаловым шаром лампы сидело человек восемь; в конце стола — патрон, рядом с ним — белогрудый, накрахмаленный Прейс, а по другую сторону — Кутузов в тужурке инженера путей сообщения.
Неточные совпадения
Городничий. Я бы дерзнул… У меня в доме есть прекрасная для вас
комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую сам, это уж слишком
большая честь… Не рассердитесь — ей-богу, от простоты души предложил.
Разговаривая и здороваясь со встречавшимися знакомыми, Левин с князем прошел все
комнаты:
большую, где стояли уже столы и играли в небольшую игру привычные партнеры; диванную, где играли в шахматы и сидел Сергей Иванович, разговаривая с кем-то; бильярдную, где на изгибе
комнаты у дивана составилась веселая партия с шампанским, в которой участвовал Гагин; заглянули и в инфернальную, где у одного стола, за который уже сел Яшвин, толпилось много державших.
К чаю
больших Долли вышла из своей
комнаты. Степан Аркадьич не выходил. Он, должно быть, вышел из
комнаты жены задним ходом.
— Мне очень жаль, что тебя не было, — сказала она. — Не то, что тебя не было в
комнате… я бы не была так естественна при тебе… Я теперь краснею гораздо
больше, гораздо, гораздо
больше, — говорила она, краснея до слез. — Но что ты не мог видеть в щелку.
И, распорядившись послать за Левиным и о том, чтобы провести запыленных гостей умываться, одного в кабинет, другого в
большую Доллину
комнату, и о завтраке гостям, она, пользуясь правом быстрых движений, которых она была лишена во время своей беременности, вбежала на балкон.