Часу в десятом вечера, окончив писать, я вышел в коридор, чтобы поразмяться, и, к великому своему удивлению, увидал, что как раз против
моего номера отпирал дверь только что вернувшийся домой старик-коневод Василий Степанович, у которого когда-то, в дни скитаний и приключений моей молодости, я работал в зимовнике, заявив ему, что перед этим я служил в цирке при лошадях.
Неточные совпадения
Никогда не забыть мне беседы в редакции «Русских ведомостей», в кабинете В.М. Соболевского, за чаем, где Н.К. Михайловский и А.И. Чупров говорили, что в России еще не народился пролетариат, а в ответ на это Успенский привел в пример
моих только что напечатанных «Обреченных», попросил принести
номер газеты и заставил меня прочитать вслух.
Из ресторана я пришел в
номер, купив по пути пачку бумаги. Я решил прожить два дня здесь, на свободе привести в порядок
мои три сплошь исписанные записные книжки, чтобы привезти в Москву готовые статьи, и засел за работу.
В «Русских ведомостях» изредка появлялись
мои рассказы. Между прочим, «
Номер седьмой», рассказ об узнике в крепости на острове среди озер. Под заглавием я написал: «Посвящаю Г.А. Лопатину», что, конечно, прочли в редакции, но вычеркнули. Я посвятил его в память наших юных встреч Герману Лопатину, который тогда сидел в Шлиссельбурге, и даже
моего узника звали в рассказе Германом. Там была напечатана даже песня «Слушай, Герман, друг прекрасный…»
В 8 часов вечера, в субботу, я роздал
номер газетчикам и послал к цензору за гранками. Каково же было
мое удивление, когда посланный вернулся и уведомил, что
номер выпускать нельзя, так как цензором сделаны вымарки.
Номер я уже роздал весь и уехал на поезде, а вернувшись в понедельник, отправился в цензурный комитет, куда были доставлены и цензорские гранки. Оказалось, что вычеркнуто было только одно слово: «казенная».
Слово «казенная» было вычеркнуто, и
номер задержан. Цензурный комитет помещался тогда на углу Сивцева Вражка и Б. Власьевского переулка. Я вошел и попросил доложить о себе председателю цензурного комитета В.В. Назаревскому, которым и был приглашен в кабинет. Я рассказал о
моем противоцензурном поступке, за который в те блаженные времена могло редактору серьезно достаться, так как «преступление» — выпуск
номера без разрешения цензуры — было налицо.
В
моем архиве сохранилась такая субботняя зарисовка, сделанная с натуры и впоследствии напечатанная в юбилейном
номере «Будильника» под названием «Редакционный день „Будильника“.
Вернувшись в свой
номер, я сравнил записанную мной речь Витте с полученной от секретаря и нашел, что
моя телеграмма несколько иная. Амфитеатрова в этот день я не видал и только на другой день рассказал ему об этом.
Около полуночи ко мне в
номер вошли два
моих друга в полной военной форме.
Она была напечатана в «России» 30 июня за
моей подписью, потому что в Петербурге имелись слухи о
моем аресте. В том же
номере газеты была напечатана телеграмма другого сербского корреспондента, сообщавшая о
моем аресте.
И я уходил к себе. Так мы прожили месяц. В один пасмурный полдень, когда оба мы стояли у окна в
моем номере и молча глядели на тучи, которые надвигались с моря, и на посиневший канал и ожидали, что сейчас хлынет дождь, и когда уж узкая, густая полоса дождя, как марля, закрыла взморье, нам обоим вдруг стало скучно. В тот же день мы уехали во Флоренцию.
— То-то, plaisir. Смешон ты мне, батюшка. Денег-то я тебе, впрочем, не дам, — прибавила она вдруг генералу. — Ну, теперь в
мой номер: осмотреть надо, а потом и отправимся по всем местам. Ну, подымайте.
Я всякие дальнейшие осведомления почел излишними и даже комнаты не пошел смотреть, а дал псаломщику ключ от
моего номера с доверительною надписью на карточке и поручил ему рассчитаться в гостинице, взять оттуда мои вещи и перевезти всё к его куму. Потом я просил его зайти за мною сюда и проводить меня на мое новое жилище.
Неточные совпадения
— Милочка! друг
мой! имей терпенье! Мне обещали завтра же нас в центре города устроить.
Номера чистые, и насчет обеда можно будет с хозяйкой условиться, ежели ты не хочешь ходить в «Британию».
С А. Жидом я познакомился в связи с
моей статьей «Правда и ложь коммунизма», напечатанной в первом
номере «Esprit».
В первом
номере была напечатана
моя статья «Правда и ложь коммунизма», которая в значительной степени определила отношение к коммунизму.
Я просил, чтобы ты при случае прислал мне
номера «Морского сборника» (случаи бывают часто). Адресуй их к
моему комиссионеру московскому Алеше. Я этот журнал люблю — с июня не видал его.
Много бы хотелось с тобой болтать, но еще есть другие ответы к почте. Прощай, любезный друг. Ставь
номера на письмах, пока не будем в одном
номере. Право, тоска, когда не все получаешь, чего хочется. Крепко обнимаю тебя. Найди смысл, если есть пропуски в
моей рукописи. Не перечитываю — за меня кто-нибудь ее прочтет, пока до тебя дойдет. Будь здоров и душой и телом…