Неточные совпадения
Старик представил меня
жене, пожилой, но еще красивой южной донской
красотой. Она очень обрадовалась поклону от дочери. За столом сидели четыре дочки лет от четырнадцати и ниже. Сыновей не было — старший был на службе, а младший, реалист, — в гостях. Выпили водочки — старик любил выпить, а после борща, «красненьких» и «синеньких», как хозяйка нежно называла по-донскому помидоры, фаршированные рисом, и баклажаны с мясом, появилась на стол и бутылочка цимлянского.
Любил меня старик и
жена его, могучая старуха, сохранившая былую
красоту в сединах своих. Таких я видел только среди низового донского казачества, среди гребенцов, на Кубани, на Тереке в старые годы.
Свидетельство мужа о
красоте жены принимается во всех судах: итак, читатели — вдобавок к голубым глазам, к нежной улыбке, стройному стану и длинным волосам каштанового цвета — могут вообразить полное собрание всего, что нас пленяет в женщинах, и сказать себе в мыслях: «Такова была графиня Мирова!» Имею доверенность к их вкусу.
Неточные совпадения
Дело в том, что в это самое время на выезде из города, в слободе Навозной, цвела
красотой посадская
жена Алена Осипова.
Остановился сыноубийца и глядел долго на бездыханный труп. Он был и мертвый прекрасен: мужественное лицо его, недавно исполненное силы и непобедимого для
жен очарованья, все еще выражало чудную
красоту; черные брови, как траурный бархат, оттеняли его побледневшие черты.
И ты // Ревнива? Мне ль, в мои ли лета // Искать надменного привета // Самолюбивой
красоты? // И стану ль я, старик суровый, // Как праздный юноша, вздыхать, // Влачить позорные оковы // И
жен притворством искушать?
С такою же силой скорби шли в заточение с нашими титанами, колебавшими небо, их
жены, боярыни и княгини, сложившие свой сан, титул, но унесшие с собой силу женской души и великой
красоты, которой до сих пор не знали за собой они сами, не знали за ними и другие и которую они, как золото в огне, закаляли в огне и дыме грубой работы, служа своим мужьям — князьям и неся и их, и свою «беду».
«Нимфа моя не хочет избрать меня сатиром, — заключил он со вздохом, — следовательно, нет надежды и на метаморфозу в мужа и
жену, на счастье, на долгий путь! А с
красотой ее я справлюсь: мне она все равно, что ничего…»