Неточные совпадения
Из ресторана я
пришел в номер, купив по пути пачку бумаги. Я решил прожить два
дня здесь, на свободе привести в порядок мои три сплошь исписанные записные книжки, чтобы привезти в Москву готовые статьи, и засел за работу.
Сидя третий
день в номере «Европейской гостиницы», я уже кончал описание поездки, но вспомнил о цепях Стеньки Разина, и тут же
пришло на память, что где-то в станице под Новочеркасском живет известный педагог, знающий много о Разине, что зовут его Иван Иванович, а фамилию его и название станицы забыл.
В эти
дни он был особенно буен и стремился все разрушать. Но раз, совсем неожиданно, такой период
пришел осенью. Мамлик сорвался с цепей и вышел в задние ворота зоологического сада.
Тогда то и
дело повторялись стереотипные сценки:
приходит сотрудник или заведующий конторой к милейшей барышне...
Но эта радость долго не
приходила. В стихах этой же книжечки говорит Н.И. Пастухов об единственной утехе, которая скрашивала его тяжелые
дни...
— К нам, бывало, — рассказывал служащий Балашова, —
придет с Костей и еще с кем-нибудь — всегда на эти
дела втроем ходили — и требует у хозяина 25 рублей или 50, грозя спалить фабрику.
Придя к Н.И. Пастухову голодным и холодным, без работы и без возможности прокормить семью хотя бы в течение одного
дня, И.А. Вашков ушел от него сравнительно обеспеченным человеком, с приличным, совершенно новым гардеробом, с оплаченной и оборудованной квартирой, с перспективой вполне безбедного существования и с возможностью приодеть всю свою многочисленную семью.
Сотрудники жили настоящим
днем, не заглядывая в прошлое:
приходили со статьями, за гонораром, собирались составлять номера по субботам, видели тех, кто перед глазами, а в прошлое не заглядывали.
Стихотворение это было довольно известное в наших кружках. Кто-нибудь
прислал его В.Д. Левинскому, слегка изменив. На самом
деле оно таково...
На другой
день в те же часы
приходит М.М. Бойович в редакцию и застает Леонида Андреева за чтением только что полученной книжки «Русского богатства», в которой Н.К. Михайловский расхвалил Андреева.
Шли
дни. Разговор — по всей Москве, а в московских газетах ни строчки об этом ужасном факте. Ко мне зашел сотрудник одной газеты, человек весьма обделистый, и начал напевать о том, что я напрасно обидел фирму, что из провинции торговцы наотрез отказываются брать их чай и даже
присылают его обратно. Он мне открыто предложил взять взятку наличными деньгами и, кроме того, принять на несколько тысяч объявлений для газеты.
Проверять мои слова, конечно, никому не
приходило в голову, а о паспорте в те времена и в тех местах вообще никто и не спрашивал, да он никому и не был нужен. Судили и ценили человека по работе, а не по бумагам. Молнией сверкнули в памяти
дни, проведенные мною в зимовнике, и вся обстановка жизни в нем.
«Какой же он неверующий? С его сердцем, с этим страхом огорчить кого-нибудь, даже ребенка! Всё для других, ничего для себя. Сергей Иванович так и думает, что это обязанность Кости — быть его приказчиком. Тоже и сестра. Теперь Долли с детьми на его опеке. Все эти мужики, которые каждый
день приходят к нему, как будто он обязан им служить».
Но старый Тарас готовил другую им деятельность. Ему не по душе была такая праздная жизнь — настоящего дела хотел он. Он все придумывал, как бы поднять Сечь на отважное предприятие, где бы можно было разгуляться как следует рыцарю. Наконец в один
день пришел к кошевому и сказал ему прямо:
Неточные совпадения
Добчинский. Непредвиденное
дело:
приходим в гостиницу…
Батюшка
пришлет денежки, чем бы их попридержать — и куды!.. пошел кутить: ездит на извозчике, каждый
день ты доставай в кеятр билет, а там через неделю, глядь — и посылает на толкучий продавать новый фрак.
Столько лежит всяких
дел, относительно одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший человек
пришел бы в затруднение, но, благодарение богу, все идет благополучно.
X л е с т а к о в (принимая деньги).Покорнейше благодарю. Я вам тотчас
пришлю их из деревни… у меня это вдруг… Я вижу, вы благородный человек. Теперь другое
дело.
Пришел: «Ох-ох! умаялся, // А
дело не поправилось, // Пропали мы, жена!