Неточные совпадения
А Черек будто переливался под нами, то под двумя моими ногами, то под четырьмя ногами лошади. Впереди, на том берегу, недвижной статуей стоял
красавец Ага, блестя золотым кинжалом на темной черкеске, смотря куда-то вверх по течению так, что
глаз его я не видел. Это опять-таки прием бывалого горца: не мешать человеку своим взглядом. И это я понял, когда остановился рядом с ним, когда перешел уже
в полном покое и сказал ему, радостно улыбаясь...
С быстротой метеора мелькнуло мимо нас стадо… Грянули выстрелы почти залпом, а потом еще четыре из наших винчестеров поодиночке, чтобы добить двух подранков. Остальные исчезли за углом скалы быстрее выстрелов магазинки. Охота была великолепная: четыре
красавца козла лежали на камнях. Пятый, раненный, должно быть, слетел
в пропасть и исчез из
глаз в густом кустарнике на страшной глубине… Доставать его — и думать нечего.
Неточные совпадения
Между ними завязался спор о гнедом и чагравом. Между тем вошел
в комнату
красавец — стройного роста, светло-русые блестящие кудри и темные
глаза. Гремя медным ошейником, мордатый пес, собака-страшилище, вошел вослед за ним.
Несмотря на это, на меня часто находили минуты отчаяния: я воображал, что нет счастия на земле для человека с таким широким носом, толстыми губами и маленькими серыми
глазами, как я; я просил бога сделать чудо — превратить меня
в красавца, и все, что имел
в настоящем, все, что мог иметь
в будущем, я все отдал бы за красивое лицо.
— Совершенно согласен, — одобрил
красавец мужчина. Приятный баритон его звучал все самоуверенней,
в пустоватых
глазах светилась легкая улыбочка, и казалось, что пышные усы растут, становятся еще пышней.
Владимирские пастухи-рожечники, с аскетическими лицами святых и
глазами хищных птиц, превосходно играли на рожках русские песни, а на другой эстраде, против военно-морского павильона, чернобородый
красавец Главач дирижировал струнным инструментам своего оркестра странную пьесу, которая называлась
в программе «Музыкой небесных сфер». Эту пьесу Главач играл раза по три
в день, публика очень любила ее, а люди пытливого ума бегали
в павильон слушать, как тихая музыка звучит
в стальном жерле длинной пушки.
На берегу тихой Поруссы сидел широкобородый запасной
в солдатской фуражке, голубоглазый
красавец; одной рукой он обнимал большую, простоволосую бабу с румяным лицом и безумно вытаращенными
глазами,
в другой держал пестрый ее платок, бутылку водки и — такой мощный, рослый — говорил женским голосом, пронзительно: