С раннего утра передняя была полна аристократами Белого Поля; староста стоял впереди в синем кафтане и держал
на огромном блюде страшной величины кулич, за которым он посылал десятского в уездный город; кулич этот издавал запах конопляного масла, готовый остановить всякое дерзновенное покушение
на целость его; около него, по бортику блюда, лежали апельсины и куриные яйца; между красивыми и величавыми головами наших бородачей один только земский отличался костюмом и видом: он не только был обрит, но и порезан в нескольких местах, оттого что рука его (не знаю, от многого ли письма или оттого, что он никогда не встречал прелестное сельское утро не выпивши,
на мирской
счет, в питейном доме кружечки сивухи)
имела престранное обыкновение трястись, что ему значительно мешало отчетливо нюхать табак и бриться;
на нем был длинный синий сюртук и плисовые панталоны в сапоги, то есть он напоминал собою известного зверя в Австралии, орниторинха, в котором преотвратительно соединены зверь, птица и амфибий.
— Да, я родился недалеко отсюда и иду теперь из Женевы
на выборы в нашем местечке; я еще не
имею права подать голос в собрании, но зато у меня остается другой голос, который не пойдет в
счет, но который, может быть, найдет слушателей. Если вам все равно, пойдемте со мной; дом моей матери к вашим услугам, с сыром и вином; а завтра посмотрите, как наша сторона одержит верх над стариками.