Неточные совпадения
Анатоль, хранивший свято юные мечты студентского периода, хотя и удовлетворялся
собственным одобрением за благородное биение сердца и искренним желанием освобождения крестьян, тем не менее все благородные симпатии его были за Польшу, на которую он шел врагом,
палачом, слугой деспотизма [Я рассказываю здесь план моей повести так, как он складывался в моей голове.
Неточные совпадения
Natalie занемогла. Я стоял возле свидетелем бед, наделанных мною, и больше, чем свидетелем, —
собственным обвинителем, готовым идти в
палачи. Перевернулось и мое воображение — мое падение принимало все большие и большие размеры. Я понизился в
собственных глазах и был близок к отчаянию. В записной книге того времени уцелели следы целой психической болезни от покаяния и себяобвинения до ропота и нетерпения, от смирения и слез до негодования…
Известие, что на его место управителем назначен
Палач, для Петра Елисеича было страшным ударом. Он мог помириться с потерей места, с
собственным изгнанием и вообще с чем угодно, но это было свыше его сил.
Перед нею Федосей плавал в крови своей, грыз землю и скреб ее ногтями; а над ним с топором в руке на самом пороге стоял некто еще ужаснее, чем умирающий: он стоял неподвижно, смотрел на Ольгу глазами коршуна и указывал пальцем на окровавленную землю: он торжествовал, как Геркулес, победивший змея: улыбка, ядовито-сладкая улыбка набегала на его красные губы: в ней дышала то гордость, то презрение, то сожаленье — да, сожаленье
палача, который не из
собственной воли, но по повелению высшей власти наносит смертный удар.
Волка достал ей знакомый нам Кузьма Терентьев. Он не даром хвастался Фимке, что будет у барыни первым человеком. Первым не первым, а парень вскоре после своего поступления на службу в Салтыковскую дворню, получил среди нее немаловажное значение. Дарья Николаевна почему-то именно его выбрала исполнителем своих приговоров над дворовыми. Он занял место домашнего
палача, не переставая заниматься по двору в качестве помощника привратника Акима. Производство в эту должность произошло по его
собственному желанию.
Он знал, что этот гордый лифляндец, унеся из-под секиры
палача руку и буйную голову свою, служит тою и другою опаснейшему его неприятелю, — и поклялся в лице его унизить лифляндских дворян его партии и отмстить ему, хотя бы ценою славы
собственной.