Ученый теряет даже первый признак, отличающий человека от животного, — общественность: он конфузится,
боится людей; он отвык от живого слова; он трепещет перед опасностью; он не умеет одеться; в нем что-то жалкое и дикое.
Неточные совпадения
В науке царство совершеннолетия и свободы; слабые
люди, предчувствуя эту свободу, трепещут, они
боятся ступить без пестуна, без внешнего веления; в науке некому оценить их подвига, похвалить, наградить; им кажется это ужасной пустотою, голова кружится, и они удаляются.
Но вскоре раздается громкий голос, говорящий, подобно Юлию Цезарю: «Чего
боишься? ты меня везешь!» Этот Цезарь — бесконечный дух, живущий в груди
человека; в ту минуту, как отчаяние готово вступить в права свои, он встрепенулся; дух найдется в этом мире: это его родина, та, к которой он стремился и звуками, и статуями, и песнопениями, по которой страдал, это Jenseits [потусторонний мир (нем.).], к которому он рвался из тесной груди; еще шаг — и мир начинает возвращаться, но он не чужой уже: наука дает на него инвеституру.
Хотя и есть
люди, которые не ужинают для того, чтоб не снимать масок, но уж нет больше детей, которые бы
боялись замаскированных.
Так, у касты ученых, у
людей знания в средних веках, даже до XVII столетия, окруженных грубыми и дикими понятиями, хранилось и святое наследие древнего мира, и воспоминание прошедших деяний, и мысль эпохи; они в тиши работали,
боясь гонений, преследований, — и слава после озарила скрытый труд их.
Гегель, несмотря на всю мощь и величие своего гения, был тоже
человек; он испытал панический страх просто выговориться в эпоху, выражавшуюся ломаным языком, так, как
боялся идти до последнего следствия своих начал; у него недостало геройства последовательности, самоотвержения в принятии истины во всю ширину ее и чего бы она ни стоила.
Такие мысли являлись у нее неожиданно, вне связи с предыдущим, и Клим всегда чувствовал в них нечто подозрительное, намекающее. Не считает ли она актером его? Он уже догадывался, что Лидия, о чем бы она ни говорила, думает о любви, как Макаров о судьбе женщин, Кутузов о социализме, как Нехаева будто бы думала о смерти, до поры, пока ей не удалось вынудить любовь. Клим Самгин все более не любил и
боялся людей, одержимых одной идеей, они все насильники, все заражены стремлением порабощать.
Когда я очень близко подходил к ним, они не улетали, а только немного отплывали в сторону, и, видимо, совершенно не
боялись человека.
А в доме Хорошее Дело всё больше не любили; даже ласковая кошка веселой постоялки не влезала на колени к нему, как лазала ко всем, и не шла на ласковый зов его. Я ее бил за это, трепал ей уши и, чуть не плача, уговаривал ее не
бояться человека.
Что же касается до миловидности и нравственных качеств, то горлинку должно признать высшим их выражением или по крайней мере очевиднейшим, потому что она смирна, не
боится человека, не прячется от него и дает полную возсть к наблюдению своих нравов даже нелюбопытному человеку.
Неточные совпадения
Лука Лукич. Не приведи бог служить по ученой части! Всего
боишься: всякий мешается, всякому хочется показать, что он тоже умный
человек.
Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе
человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь есть чего
бояться?
Она
боялась оставаться одна теперь и вслед за
человеком вышла из комнаты и пошла в детскую.
Они знали, что он
боялся всего,
боялся ездить на фронтовой лошади; но теперь, именно потому, что это было страшно, потому что
люди ломали себе шеи и что у каждого препятствия стояли доктор, лазаретная фура с нашитым крестом и сестрою милосердия, он решился скакать.
Он был неприязненно почтителен, как бы
боясь сближения с
людьми, которых он не уважал.