Неточные совпадения
Года через два-три исправник или становой отправляются с попом по деревням ревизовать, кто из вотяков говел, кто нет и почему нет. Их теснят, сажают в тюрьму, секут, заставляют платить требы; а главное, поп и исправник ищут какое-нибудь доказательство, что вотяки не оставили своих прежних обрядов. Тут духовный сыщик и земский миссионер подымают бурю, берут огромный окуп, делают «
черная дня»,
потом уезжают, оставляя все по-старому, чтоб иметь случай через год-другой снова поехать с розгами и крестом.
На дворе была оттепель, рыхлый снег местами
чернел, бесконечная белая поляна лежала с обеих сторон, деревеньки мелькали с своим дымом,
потом взошел месяц и иначе осветил все; я был один с ямщиком и все смотрел и все был там с нею, и дорога, и месяц, и поляны как-то смешивались с княгининой гостиной. И странно, я помнил каждое слово нянюшки, Аркадия, даже горничной, проводившей меня до ворот, но что я говорил с нею, что она мне говорила, не помнил!
Канцлер лукаво улыбался, а
потом сам задремал; дождь стал накрапывать, я покрылся пальто, стал было засыпать…
потом проснулся от прикосновения холодной воды… дождь лил, как из ведра,
черные тучи словно высекали огонь из скалистых вершин, дальние раскаты грома пересыпались по горам.
Неточные совпадения
Сперва они вступают в «манеж для коленопреклонений», где наскоро прочитывают молитву;
потом направляют стопы в «манеж для телесных упражнений», где укрепляют организм фехтованием и гимнастикой; наконец, идут в «манеж для принятия пищи», где получают по куску
черного хлеба, посыпанного солью.
Новая точка, еще точка… сперва
черная,
потом ярко-оранжевая; образуется целая связь светящихся точек и затем — настоящее море, в котором утопают все отдельные подробности, которое крутится в берегах своею собственною силою, которое издает свой собственный треск, гул и свист.
Мужик этот с длинною талией принялся грызть что-то в стене, старушка стала протягивать ноги во всю длину вагона и наполнила его
черным облаком;
потом что-то страшно заскрипело и застучало, как будто раздирали кого-то;
потом красный огонь ослепил глаза, и
потом всё закрылось стеной.
Там была до невозможного обнаженная красавица Лиди, жена Корсунского; там была хозяйка, там сиял своею лысиной Кривин, всегда бывший там, где цвет общества; туда смотрели юноши, не смея подойти; и там она нашла глазами Стиву и
потом увидала прелестную фигуру и голову Анны в
черном бархатном платье.
Она призадумалась, не спуская с него
черных глаз своих,
потом улыбнулась ласково и кивнула головой в знак согласия. Он взял ее руку и стал ее уговаривать, чтоб она его поцеловала; она слабо защищалась и только повторяла: «Поджалуста, поджалуста, не нада, не нада». Он стал настаивать; она задрожала, заплакала.