Неточные совпадения
Хомяков спорил до четырех часов
утра, начавши в девять; где К. Аксаков с мурмолкой в
руке свирепствовал за Москву, на которую никто не нападал, и никогда не брал в
руки бокала шампанского, чтобы не сотворить тайно моление и тост, который все знали; где Редкин выводил логически личного бога, ad majorem gloriam Hegel; [к вящей славе Гегеля (лат.).] где Грановский являлся с своей тихой, но твердой речью; где все помнили Бакунина и Станкевича; где Чаадаев, тщательно одетый, с нежным, как из воску,
лицом, сердил оторопевших аристократов и православных славян колкими замечаниями, всегда отлитыми в оригинальную форму и намеренно замороженными; где молодой старик А. И. Тургенев мило сплетничал обо всех знаменитостях Европы, от Шатобриана и Рекамье до Шеллинга и Рахели Варнгаген; где Боткин и Крюков пантеистически наслаждались рассказами М. С. Щепкина и куда, наконец, иногда падал, как Конгривова ракета, Белинский, выжигая кругом все, что попадало.
— Выдали меня за дурака, сгубили меня, сироту несчастную, пьяница рыжий… — заголосила Лукерья,
утирая лицо рукой, которая была вся в тесте. — Глаза бы мои на тебя не глядели!
Неточные совпадения
То, что она уехала, не сказав куда, то, что ее до сих пор не было, то, что она
утром еще ездила куда-то, ничего не сказав ему, — всё это, вместе со странно возбужденным выражением ее
лица нынче
утром и с воспоминанием того враждебного тона, с которым она при Яшвине почти вырвала из его
рук карточки сына, заставило его задуматься.
Но вот багряною
рукою // Заря от утренних долин // Выводит с солнцем за собою // Веселый праздник именин. // С
утра дом Лариной гостями // Весь полон; целыми семьями // Соседи съехались в возках, // В кибитках, в бричках и в санях. // В передней толкотня, тревога; // В гостиной встреча новых
лиц, // Лай мосек, чмоканье девиц, // Шум, хохот, давка у порога, // Поклоны, шарканье гостей, // Кормилиц крик и плач детей.
— Ну вот, встал бы
утром, — начал Обломов, подкладывая
руки под затылок, и по
лицу разлилось выражение покоя: он мысленно был уже в деревне.
Полоумную Феклушку нарисовал в пещере, очень удачно осветив одно
лицо и разбросанные волосы, корпус же скрывался во мраке: ни терпенья, ни уменья не хватило у него доделывать
руки, ноги и корпус. И как целое
утро высидеть, когда солнце так весело и щедро льет лучи на луг и реку…
Бесконечное страдание и сострадание были в
лице ее, когда она, восклицая, указывала на несчастного. Он сидел в кресле, закрыв
лицо руками. И она была права: это был человек в белой горячке и безответственный; и, может быть, еще три дня тому уже безответственный. Его в то же
утро положили в больницу, а к вечеру у него уже было воспаление в мозгу.