Неточные совпадения
В Петербурге, погибая от бедности, он сделал
последний опыт защитить свою
честь. Он вовсе не удался. Витберг просил об этом князя А. Н. Голицына, но князь не считал возможным поднимать снова дело и советовал Витбергу написать пожалобнее письмо к наследнику
с просьбой о денежном вспомоществовании. Он обещался
с Жуковским похлопотать и сулил рублей тысячу серебром. Витберг отказался.
Повторять эти вещи
почти невозможно. Я передам, как сумею, один из его рассказов, и то в небольшом отрывке. Речь как-то шла в Париже о том неприятном чувстве,
с которым мы переезжаем нашу границу. Галахов стал нам рассказывать, как он ездил в
последний раз в свое именье — это был chef d'oeuvre.
От Гарибальди я отправился к Ледрю-Роллену. В
последние два года я его не видал. Не потому, чтоб между нами были какие-нибудь счеты, но потому, что между нами мало было общего. К тому же лондонская жизнь, и в особенности в его предместьях, разводит людей как-то незаметно. Он держал себя в
последнее время одиноко и тихо, хотя и верил
с тем же ожесточением,
с которым верил 14 июня 1849 в близкую революцию во Франции. Я не верил в нее
почти так же долго и тоже оставался при моем неверии.
С последней почтой читал приказ об увольнении Егора Антоновича от редакции «Земледельческой газеты». Меня это огорчило, и я жду известия, с какой целью наш старый директор прикомандирован к министерству имуществ. К нему будет от меня грамотка — сегодня не успею на лету, пользуюсь этим случаем.
«Я не писал вам
с последней почтой, любезный князь, желая сперва решить, что мы сделаем с Хаджи-Муратом, и чувствуя себя два-три дня не совсем здоровым.
Неточные совпадения
Тем не менее когда Угрюм-Бурчеев изложил свой бред перед начальством, то
последнее не только не встревожилось им, но
с удивлением, доходившим
почти до благоговения, взглянуло на темного прохвоста, задумавшего уловить вселенную.
Попадались
почти смытые дождем вывески
с кренделями и сапогами, кое-где
с нарисованными синими брюками и подписью какого-то Аршавского портного; где магазин
с картузами, фуражками и надписью: «Иностранец Василий Федоров»; где нарисован был бильярд
с двумя игроками во фраках, в какие одеваются у нас на театрах гости, входящие в
последнем акте на сцену.
Остап тут же, у его же седла, отвязал шелковый шнур, который возил
с собою хорунжий для вязания пленных, и его же шнуром связал его по рукам в по ногам, прицепил конец веревки к седлу и поволок его через поле, сзывая громко всех козаков Уманского куреня, чтобы шли отдать
последнюю честь атаману.
Последний же день, так нечаянно наступивший и все разом порешивший, подействовал на него
почти совсем механически: как будто его кто-то взял за руку и потянул за собой, неотразимо, слепо,
с неестественною силою, без возражений.
Там, слышно, бывший студент на большой дороге
почту разбил; там передовые, по общественному своему положению, люди фальшивые бумажки делают; там, в Москве, ловят целую компанию подделывателей билетов
последнего займа
с лотереей, — и в главных участниках один лектор всемирной истории; там убивают нашего секретаря за границей, по причине денежной и загадочной…