Неточные совпадения
Лет до десяти я не замечал ничего странного, особенного в моем положении; мне казалось естественно и просто, что я живу в доме моего отца, что у него
на половине я держу себя чинно, что у моей матери другая
половина, где я кричу и шалю сколько душе угодно. Сенатор баловал меня и дарил игрушки, Кало носил
на руках, Вера Артамоновна одевала меня, клала
спать и мыла в корыте, m-me Прово водила гулять и говорила со мной по-немецки; все шло
своим порядком, а между тем я начал призадумываться.
То клячонка его, — он ездил
на своей лошади в Тифлис и в Редут-Кале, —
падала неподалеку Земли донских казаков, то у него крали
половину груза, то его двухколесная таратайка
падала, причем французские духи лились, никем не оцененные, у подножия Эльбруса
на сломанное колесо; то он терял что-нибудь, и когда нечего было терять, терял
свой пасс.
Неточные совпадения
Всё успокоилось: в гостиной // Храпит тяжелый Пустяков // С
своей тяжелой
половиной. // Гвоздин, Буянов, Петушков // И Флянов, не совсем здоровый, //
На стульях улеглись в столовой, // А
на полу мосье Трике, // В фуфайке, в старом колпаке. // Девицы в комнатах Татьяны // И Ольги все объяты сном. // Одна, печальна под окном // Озарена лучом Дианы, // Татьяна бедная не
спит // И в поле темное глядит.
Через полчаса он сидел во тьме
своей комнаты, глядя в зеркало, в полосу света, свет
падал на стекло, проходя в щель неприкрытой двери, и показывал
половину человека в ночном белье, он тоже сидел
на диване, согнувшись, держал за шнурок ботинок и раскачивал его, точно решал — куда швырнуть?
Недалеко от опушки леса, куда он привел
свою лошадь, тянулся небольшой овраг, до
половины заросший дубовым кустарником. Чертопханов спустился туда… Малек-Адель спотыкнулся и чуть не
упал на него.
Они ютились больше в «вагончике». Это был крошечный одноэтажный флигелек в глубине владения Румянцева. В первой
половине восьмидесятых годов там появилась и жила подолгу красавица, которую звали «княжна». Она исчезала
на некоторое время из Хитровки,
попадая за
свою красоту то
на содержание, то в «шикарный» публичный дом, но всякий раз возвращалась в «вагончик» и пропивала все
свои сбережения. В «Каторге» она распевала французские шансонетки, танцевала модный тогда танец качучу.
Когда Микрюков отправился в
свою половину, где
спали его жена и дети, я вышел
на улицу. Была очень тихая, звездная ночь. Стучал сторож, где-то вблизи журчал ручей. Я долго стоял и смотрел то
на небо, то
на избы, и мне казалось каким-то чудом, что я нахожусь за десять тысяч верст от дому, где-то в Палеве, в этом конце света, где не помнят дней недели, да и едва ли нужно помнить, так как здесь решительно всё равно — среда сегодня или четверг…