Неточные совпадения
Учитель истории должен разоблачать мишурные добродетели древних
республик и показать величие не понятой историками Римской империи, которой недоставало только одного — наследственности!..
Говоря о слоге этих сиамских братьев московского журнализма, нельзя не вспомнить Георга Форстера, знаменитого товарища Кука по Сандвическим островам, и Робеспьера — по Конвенту единой и нераздельной
республики. Будучи в Вильне профессором ботаники и прислушиваясь к польскому языку, так богатому согласными, он вспомнил своих знакомых в Отаити, говорящих почти одними гласными, и заметил: «Если б эти два языка смешать, какое бы вышло звучное и плавное наречие!»
Скептицизм провозглашен вместе с
республикой 22 сентября 1792 года.
Чему-нибудь послужим и мы. Войти в будущее как элемент не значит еще, что будущее исполнит наши идеалы. Рим не исполнил ни Платонову
республику, ни вообще греческий идеал. Средние века не были развитием Рима. Современная мысль западная войдет, воплотится в историю, будет иметь свое влияние и место так, как тело наше войдет в состав травы, баранов, котлет, людей. Нам не нравится это бессмертие — что же с этим делать?
И что же они подвергнули суду всех голосов при современном состоянии общества? Вопрос о существовании
республики. Они хотели ее убить народом, сделать из нее пустое слово, потому что они не любили ее. Кто уважает истину — пойдет ли тот спрашивать мнение встречного-поперечного? Что, если б Колумб или Коперник пустили Америку и движение земли на голоса?
Из революции они хотели сделать свою
республику, но она ускользнула из-под их пальца так, как античная цивилизация ускользнула от варваров, то есть без места в настоящем, но с надеждой на instaurationem magnam. [великое восстановление (лат.).]
Во время Февральской
республики образовались три или четыре действительно тайные полиции и несколько явно тайных.
И да здравствует Гельветическая
республика!
Ледрю-Роллен сначала, потом полковник Фрапполи как представитель мацциниевской партии заплатили большие деньги, но не спасли «Реформу». Все резкие органы социализма и
республики были убиты этим средством. В том числе, и в самом начале, Прудонов «Le Representant du Peuple», потом его же «Le Peuple». Прежде чем оканчивался один процесс, начинался другой.
Лекарство, видно, нелегко находится; мало ли какие опыты делали во Франции со времени неумеренных кровопусканий 1793: ее лечили победами и усиленными моционами, заставляя ходить в Египет, в Россию, ее лечили парламентаризмом и ажиотажем, маленькой
республикой и маленьким Наполеоном — что же, лучше, что ли, стало?
Совсем напротив, везде ясно видно, что политика, в смысле старого либерализма и конституционной
республики, стоит у него на втором плане, как что-то полупрошедшее, уходящее.
Они христиане, не зная того, и монархисты, сражаясь за
республику.
Я глубоко убежден, что если инквизиция
республики не убьет наш журнал, — это будет лучший журнал в Европе».
«Справедливость», к которой он стремится, даже не художественная гармония Платоновой
республики, не изящное уравновешивание страстей и жертв.
Или вы думаете, что после взятия Бастилии, после террора, после войны и голода, после короля-мещанина и мещанской
республики я поверю вам, что Ромео не имел прав любить Джульетту за то, что старые дураки Монтекки и Капулетти длили вековую ссору и что я ни в тридцать, ни в сорок лет не могу выбрать себе подруги без позволения отца, что изменившую женщину нужно казнить, позорить?
А мы, с своей диалектической стороны, на подмогу Каину прибавили бы, что все понятие о цели у Прудона совершенно непоследовательно. Телеология — это тоже теология; это — Февральская
республика, то есть та же Июльская монархия, но без Людовика-Филиппа. Какая же разница между предопределенной целесообразностью и промыслом? [Сам Прудон сказал; «Rien ne ressemble plus à la préeditation, que la logique des faits» [Ничто не похоже так на преднамеренность, как логика фактов (фр.). ] (Прим. А. И. Герцена.)]
Ледрю-Роллен, с большой вежливостию ко мне, отказался от приглашения. Он говорил, что душевно был бы рад опять встретиться с Гарибальди и, разумеется, готов бы был ехать ко мне, но что он, как представитель Французской
республики, как пострадавший за Рим (13 июня 1849 года), не может Гарибальди видеть в первый раз иначе, как у себя.
— Если, — говорил он, — политические виды Гарибальди не дозволяют ему официально показать свою симпатию Французской
республике в моем ли лице, в лице Луи Блана или кого-нибудь из нас — все равно, я не буду сетовать.
Французская
республика — не куртизана, чтоб ей назначать свиданье полутайком.