Узнав в Тамбовской губернии, в деревне у своей матери, что нас схватили, он сам поехал в Москву, чтоб приезд жандармов
не испугал мать, простудился на дороге и приехал домой в горячке.
Теперь я привык к этим мыслям, они уже
не пугают меня. Но в конце 1849 года я был ошеломлен ими, и, несмотря на то что каждое событие, каждая встреча, каждое столкновение, лицо — наперерыв обрывали последние зеленые листья, я еще упрямо и судорожно искал выхода.
Неточные совпадения
Каждый год отец мой приказывал мне говеть. Я побаивался исповеди, и вообще церковная mise en scene [постановка (фр.).] поражала меня и
пугала; с истинным страхом подходил я к причастию; но религиозным чувством я этого
не назову, это был тот страх, который наводит все непонятное, таинственное, особенно когда ему придают серьезную торжественность; так действует ворожба, заговаривание. Разговевшись после заутрени на святой неделе и объевшись красных яиц, пасхи и кулича, я целый год больше
не думал о религии.
Рихтер говорит с чрезвычайной верностью: если дитя солжет,
испугайте его дурным действием, скажите, что он солгал, но
не говорите, что он лгун.
«Ты что-то смущен, — отвечает она, — я знала, что твое письмо
испугало тебя больше, чем меня. Успокойся, друг мой, оно
не переменило во мне решительно ничего, оно уже
не могло заставить меня любить тебя ни больше, ни меньше».
— Так-то ты и прилетел, — говорила она, — ах ты, буйная голова, и когда ты это уймешься, беспутный ты мой, и барышню так
испугал, что чуть в обморок
не упала.
Отец Огарева умер в 1838; незадолго до его смерти он женился. Весть о его женитьбе
испугала меня — все это случилось как-то скоро и неожиданно. Слухи об его жене, доходившие до меня,
не совсем были в ее пользу; он писал с восторгом и был счастлив, — ему я больше верил, но все же боялся.
— Я имею к вам, генерал, небольшую просьбу. Если вам меня нужно,
не посылайте, пожалуйста, ни квартальных, ни жандармов, они
пугают, шумят, особенно вечером. За что же больная жена моя будет больше всех наказана в деле будочника?
Я, улыбаясь, заметил ему, что меня трудно
испугать отставкой, что отставка — единственная цель моей службы, и прибавил, что пока горькая необходимость заставляет меня служить в Новгороде, я, вероятно,
не буду иметь случая подавать своих мнений.
Но со всем этим к 1 марту, то есть через полгода,
не только в кассе
не было ничего, но уже доля залога пошла на уплату штрафов. Гибель была неминуема. Прудон значительно ускорил ее. Это случилось так: раз я застал у него в С.-Пелажи д'Альтон-Ше и двух из редакторов. Д'Альтон-Ше — тот пэр Франции, который скандализовал Пакье и
испугал всех пэров, отвечая с трибуны на вопрос...
Мы пришли к провалу; дамы оставили своих кавалеров, но она не покидала руки моей. Остроты здешних денди ее не смешили; крутизна обрыва, у которого она стояла, ее
не пугала, тогда как другие барышни пищали и закрывали глаза.
Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе; не развеселят,
не испугают взоров дерзкие дива природы, венчанные дерзкими дивами искусства, города с многооконными высокими дворцами, вросшими в утесы, картинные дерева и плющи, вросшие в домы, в шуме и в вечной пыли водопадов; не опрокинется назад голова посмотреть на громоздящиеся без конца над нею и в вышине каменные глыбы; не блеснут сквозь наброшенные одна на другую темные арки, опутанные виноградными сучьями, плющами и несметными миллионами диких роз, не блеснут сквозь них вдали вечные линии сияющих гор, несущихся в серебряные ясные небеса.
Приходит муж. Он прерывает // Сей неприятный tête-а-tête; // С Онегиным он вспоминает // Проказы, шутки прежних лет. // Они смеются. Входят гости. // Вот крупной солью светской злости // Стал оживляться разговор; // Перед хозяйкой легкий вздор // Сверкал без глупого жеманства, // И прерывал его меж тем // Разумный толк без пошлых тем, // Без вечных истин, без педантства, // И
не пугал ничьих ушей // Свободной живостью своей.
Неточные совпадения
— // То добрый был, сговорчивый, // То злился, привередничал, //
Пугал нас: —
Не паши, //
Не сей, крестьянин!
Мычит корова глупая, // Пищат галчата малые. // Кричат ребята буйные, // А эхо вторит всем. // Ему одна заботушка — // Честных людей поддразнивать, //
Пугать ребят и баб! // Никто его
не видывал, // А слышать всякий слыхивал, // Без тела — а живет оно, // Без языка — кричит!
— Конституция, доложу я вам, почтеннейшая моя Марфа Терентьевна, — говорил он купчихе Распоповой, — вовсе
не такое уж
пугало, как люди несмысленные о сем полагают. Смысл каждой конституции таков: всякий в дому своем благополучно да почивает! Что же тут, спрашиваю я вас, сударыня моя, страшного или презорного? [Презорный — презирающий правила или законы.]
Дарья Александровна ничего
не ответила и только испуганно поглядела на него. Когда она осталась с ним наедине, ей вдруг сделалось страшно: смеющиеся глаза и строгое выражение лица
пугали ее.
Он поглядел на нее, и злоба, выразившаяся на ее лице,
испугала и удивила его. Он
не понимал того, что его жалость к ней раздражала ее. Она видела в нем к себе сожаленье, но
не любовь. «Нет, она ненавидит меня. Она
не простит», подумал он.