Неточные совпадения
В Лондоне
не было ни одного близкого мне человека. Были люди, которых я уважал, которые уважали меня, но близкого никого. Все подходившие, отходившие, встречавшиеся занимались одними общими интересами,
делами всего человечества, по крайней мере
делами целого народа; знакомства их были, так сказать, безличные. Месяцы
проходили, и ни одного слова о том, о чем хотелось поговорить.
Пожар достиг в эти
дня страшных размеров: накалившийся воздух, непрозрачный от дыма, становился невыносимым от жара. Наполеон был одет и
ходил по комнате, озабоченный, сердитый, он начинал чувствовать, что опаленные лавры его скоро замерзнут и что тут
не отделаешься такою шуткою, как в Египте. План войны был нелеп, это знали все, кроме Наполеона: Ней и Нарбон, Бертье и простые офицеры; на все возражения он отвечал кабалистическим словом; «Москва»; в Москве догадался и он.
У всех студентов на лицах был написан один страх, ну, как он в этот
день не сделает никакого грубого замечания. Страх этот скоро
прошел. Через край полная аудитория была непокойна и издавала глухой, сдавленный гул. Малов сделал какое-то замечание, началось шарканье.
Проходя мимо лавки Ширяева, ему пришло в голову спросить,
не продал ли он хоть один экземпляр его книги; он был
дней пять перед тем, но ничего
не нашел; со страхом взошел он в его лавку.
…Зачем же воспоминание об этом
дне и обо всех светлых
днях моего былого напоминает так много страшного?.. Могилу, венок из темно-красных роз, двух детей, которых я держал за руки, факелы, толпу изгнанников, месяц, теплое море под горой, речь, которую я
не понимал и которая резала мое сердце… Все
прошло!
Вы захотите меня притеснить, воспользоваться моей необходимостью и спросите за коляску тысячу пятьсот; я предложу вам рублей семьсот, буду
ходить всякий
день торговаться; через неделю вы уступите за семьсот пятьдесят или восемьсот, —
не лучше ли с этого начать?
Сперанский пробовал облегчить участь сибирского народа. Он ввел всюду коллегиальное начало; как будто
дело зависело от того, как кто крадет — поодиночке или шайками. Он сотнями отрешал старых плутов и сотнями принял новых. Сначала он нагнал такой ужас на земскую полицию, что мужики брали деньги с чиновников, чтобы
не ходить с челобитьем. Года через три чиновники наживались по новым формам
не хуже, как по старым.
А встретить тебя в самом
деле я
не хотел бы. Ты в моем воображении осталась с твоим юным лицом, с твоими кудрями blond cendré, [пепельного цвета (фр.).] останься такою, ведь и ты, если вспоминаешь обо мне, то помнишь стройного юношу с искрящимся взглядом, с огненной речью, так и помни и
не знай, что взгляд потух, что я отяжелел, что морщины
прошли по лбу, что давно нет прежнего светлого и оживленного выражения в лице, которое Огарев называл «выражением надежды», да нет и надежд.
Старик, исхудалый и почернелый, лежал в мундире на столе, насупив брови, будто сердился на меня; мы положили его в гроб, а через два
дня опустили в могилу. С похорон мы воротились в дом покойника; дети в черных платьицах, обшитых плерезами, жались в углу, больше удивленные и испуганные, чем огорченные; они шептались между собой и
ходили на цыпочках.
Не говоря ни одного слова, сидела Р., положив голову на руку, как будто что-то обдумывая.
Так
прошло много времени. Начали носиться слухи о близком окончании ссылки,
не так уже казался далеким
день, в который я брошусь в повозку и полечу в Москву, знакомые лица мерещились, и между ними, перед ними заветные черты; но едва я отдавался этим мечтам, как мне представлялась с другой стороны повозки бледная, печальная фигура Р., с заплаканными глазами, с взглядом, выражающим боль и упрек, и радость моя мутилась, мне становилось жаль, смертельно жаль ее.
Однако как ни скрывали и ни маскировали
дела, полковник
не мог
не увидеть решительного отвращения невесты; он стал реже ездить, сказался больным, заикнулся даже о прибавке приданого, это очень рассердило, но княгиня
прошла и через это унижение, она давала еще свою подмосковную. Этой уступки, кажется, и он
не ждал, потому что после нее он совсем скрылся.
Белинский был очень застенчив и вообще терялся в незнакомом обществе или в очень многочисленном; он знал это и, желая скрыть, делал пресмешные вещи. К. уговорил его ехать к одной даме; по мере приближения к ее дому Белинский все становился мрачнее, спрашивал, нельзя ли ехать в другой
день, говорил о головной боли. К., зная его,
не принимал никаких отговорок. Когда они приехали, Белинский,
сходя с саней, пустился было бежать, но К. поймал его за шинель и повел представлять даме.
— Вы меня просто стращаете, — отвечал я. — Как же это возможно за такое ничтожное
дело сослать семейного человека за тысячу верст, да и притом приговорить, осудить его, даже
не спросив, правда или нет?
Я, право, думал, что он сейчас отправится к государю и объяснит ему
дело, но так далеко министры
не ходят.
Он велел синоду разобрать
дело крестьян, а старика
сослать на пожизненное заточение в Спасо-Евфимьевский монастырь; он думал, что православные монахи домучат его лучше каторжной работы; но он забыл, что наши монахи
не только православные, но люди, любящие деньги и водку, а раскольники водки
не пьют и денег
не жалеют.
Она у нас прожила год. Время под конец нашей жизни в Новгороде было тревожно — я досадовал на ссылку и со
дня на
день ждал в каком-то раздраженье разрешения ехать в Москву. Тут я только заметил, что горничная очень хороша собой… Она догадалась!.. и все
прошло бы без шага далее. Случай помог. Случай всегда находится, особенно когда ни с одной стороны его
не избегают.
Он, как нянька,
ходил за Сашей, наконец, он имел ко мне безграничное доверие и слепую преданность, которые шли из пониманья, что я
не в самом
деле барин.
Но оно и
не прошло так: на минуту все, даже сонные и забитые, отпрянули, испугавшись зловещего голоса. Все были изумлены, большинство оскорблено, человек десять громко и горячо рукоплескали автору. Толки в гостиных предупредили меры правительства, накликали их. Немецкого происхождения русский патриот Вигель (известный
не с лицевой стороны по эпиграмме Пушкина) пустил
дело в ход.
Авигдора, этого О'Коннеля Пальоне (так называется сухая река, текущая в Ницце), посадили в тюрьму, ночью
ходили патрули, и народ
ходил, те и другие пели песни, и притом одни и те же, — вот и все. Нужно ли говорить, что ни я, ни кто другой из иностранцев
не участвовал в этом семейном
деле тарифов и таможен. Тем
не менее интендант указал на несколько человек из рефюжье как на зачинщиков, и в том числе на меня. Министерство, желая показать пример целебной строгости, велело меня прогнать вместе с другими.
…На другой
день я поехал в Стаффорд Гауз и узнал, что Гарибальди переехал в Сили, 26, Prince's Gate, возле Кензинтонского сада. Я отправился в Prince's Gate; говорить с Гарибальди
не было никакой возможности, его
не спускали с глаз; человек двадцать гостей
ходило, сидело, молчало, говорило в зале, в кабинете.
Неточные совпадения
«Избави Бог, Парашенька, // Ты в Питер
не ходи! // Такие есть чиновники, // Ты
день у них кухаркою, // А ночь у них сударкою — // Так это наплевать!» // «Куда ты скачешь, Саввушка?» // (Кричит священник сотскому // Верхом, с казенной бляхою.) // — В Кузьминское скачу // За становым. Оказия: // Там впереди крестьянина // Убили… — «Эх!.. грехи!..»
Как велено, так сделано: //
Ходила с гневом на сердце, // А лишнего
не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках // В Екатеринин
день, // И горя словно
не было! // Запела, как певала я // В родительском дому. // Мы были однолеточки, //
Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
Но, увы!
дни проходили за
днями, мечты Бородавкина росли, а клича все
не было.
Как ни избалованы были глуповцы двумя последними градоначальниками, но либерализм столь беспредельный заставил их призадуматься: нет ли тут подвоха? Поэтому некоторое время они осматривались, разузнавали, говорили шепотом и вообще"опасно
ходили". Казалось несколько странным, что градоначальник
не только отказывается от вмешательства в обывательские
дела, но даже утверждает, что в этом-то невмешательстве и заключается вся сущность администрации.
Но этим
дело не ограничилось.
Не прошло часа, как на той же площади появилась юродивая Анисьюшка. Она несла в руках крошечный узелок и, севши посередь базара, начала ковырять пальцем ямку. И ее обступили старики.