Неточные совпадения
При мне он
не боялся
давать волю языку; он меня любил и часто, фамильярно трепля меня по плечу, говорил: «Добрая ветвь испорченного древа».
Природа с своими вечными уловками и экономическими хитростями
дает юность человеку, но человека сложившегося берет для себя, она его втягивает, впутывает в ткань общественных и семейных отношений, в три четверти
не зависящих от него, он, разумеется,
дает своим действиям свой личный характер, но он гораздо меньше принадлежит себе, лирический элемент личности ослаблен, а потому и чувства и наслаждение — все слабее, кроме ума и
воли.
От скуки Орлов
не знал, что начать. Пробовал он и хрустальную фабрику заводить, на которой делались средневековые стекла с картинами, обходившиеся ему дороже, чем он их продавал, и книгу он принимался писать «о кредите», — нет,
не туда рвалось сердце, но другого выхода
не было. Лев был осужден праздно бродить между Арбатом и Басманной,
не смея даже
давать волю своему языку.
Уткин, «вольный художник, содержащийся в остроге», как он подписывался под допросами, был человек лет сорока; он никогда
не участвовал ни в каком политическом деле, но, благородный и порывистый, он
давал волю языку в комиссии, был резок и груб с членами. Его за это уморили в сыром каземате, в котором вода текла со стен.
Никогда
не возьму я на себя той ответственности, которую ты мне
даешь, никогда! У тебя есть много своего, зачем же ты так отдаешься в
волю мою? Я хочу, чтоб ты сделала из себя то, что можешь из себя сделать, с своей стороны, я берусь способствовать этому развитию, отнимать преграды.
Станкевич был сын богатого воронежского помещика, сначала воспитывался на всей барской
воле, в деревне, потом его посылали в острогожское училище (и это чрезвычайно оригинально). Для хороших натур богатое и даже аристократическое воспитание очень хорошо. Довольство
дает развязную
волю и ширь всякому развитию и всякому росту,
не стягивает молодой ум преждевременной заботой, боязнью перед будущим, наконец оставляет полную
волю заниматься теми предметами, к которым влечет.
Сначала губернатор мне
дал IV отделение, — тут откупные дела и всякие денежные. Я просил его переменить, он
не хотел, говорил, что
не имеет права переменить без
воли другого советника. Я в присутствии губернатора спросил советника II отделения, он согласился, и мы поменялись. Новое отделение было меньше заманчиво; там были паспорты, всякие циркуляры, дела о злоупотреблении помещичьей власти, о раскольниках, фальшивых монетчиках и людях, находящихся под полицейским надзором.
«Буду писать людей такими, как вижу, честно писать,
не давая воли антипатиям. И симпатиям», — добавил он, сообразив, что симпатии тоже возможны.
— Ни ему, ни мне, никому на свете… помни, Марфенька, это: люби, кто понравится, но прячь это глубоко в душе своей,
не давай воли ни себе, ни ему, пока… позволит бабушка и отец Василий. Помни проповедь его…
Кайданов взял его за ухо и тихонько сказал ему: «Не советую вам, Пушкин, заниматься такой поэзией, особенно кому-нибудь сообщать ее. И вы, Пущин,
не давайте волю язычку», — прибавил он, обратясь ко мне. Хорошо, что на этот раз подвернулся нам добрый Иван Кузьмич, а не другой кто-нибудь.
Ради самого бога, мог ли он воздержаться, мог ли
не дать воли чувству стяжания, которое делается в особенности жгучим, почти нестерпимым, при виде того, что плохо лежит!
Неточные совпадения
Да сказать Держиморде, чтобы
не слишком
давал воли кулакам своим; он, для порядка, всем ставит фонари под глазами — и правому и виноватому.
Правдин (
не допуская Скотинина). Господин Скотинин! Рукам
воли не давай.
Г-жа Простакова.
Не умирал! А разве ему и умереть нельзя? Нет, сударыня, это твои вымыслы, чтоб дядюшкою своим нас застращать, чтоб мы
дали тебе
волю. Дядюшка-де человек умный; он, увидя меня в чужих руках, найдет способ меня выручить. Вот чему ты рада, сударыня; однако, пожалуй,
не очень веселись: дядюшка твой, конечно,
не воскресал.
«Да вот и эта
дама и другие тоже очень взволнованы; это очень натурально», сказал себе Алексей Александрович. Он хотел
не смотреть на нее, но взгляд его невольно притягивался к ней. Он опять вглядывался в это лицо, стараясь
не читать того, что так ясно было на нем написано, и против
воли своей с ужасом читал на нем то, чего он
не хотел знать.
«А мне пусть их все передерутся, — думал Хлобуев, выходя. — Афанасий Васильевич
не глуп. Он
дал мне это порученье, верно, обдумавши. Исполнить его — вот и все». Он стал думать о дороге, в то время, когда Муразов все еще повторял в себе: «Презагадочный для меня человек Павел Иванович Чичиков! Ведь если бы с этакой
волей и настойчивостью да на доброе дело!»