Неточные совпадения
Во Франции некогда была блестящая аристократическая юность, потом революционная. Все эти С.-Жюсты и Гоши, Марсо и Демулены, героические дети, выращенные на мрачной поэзии Жан-Жака, были настоящие юноши. Революция была сделана молодыми
людьми; ни Дантон, ни Робеспьер, ни сам Людовик XVI не пережили своих тридцати пяти лет. С
Наполеоном из юношей делаются ординарцы; с реставрацией, «с воскресением старости» — юность вовсе не совместна, — все становится совершеннолетним, деловым, то есть мещанским.
— Вас спрашивал какой-то
человек сегодня утром; он, никак, дожидается в полпивной, — сказал мне, прочитав в подорожной мое имя, половой с тем ухарским пробором и отчаянным виском, которым отличались прежде одни русские половые, а теперь — половые и Людовик-Наполеон. Я не мог понять, кто бы это мог быть.
Наполеон женил своих воинов в том роде, как наши помещики женят дворовых
людей, — не очень заботясь о любви и наклонностях.
Но что же ждало его в этой дали? Испания, вырезываемая
Наполеоном, одичалая Греция, всеобщее воскрешение всех смердящих Лазарей после 1814 года; от них нельзя было спастись ни в Равенне, ни в Диодати. Байрон не мог удовлетвориться по-немецки теориями sub specie aeterriitatis, [с точки зрения вечности (лат.).] ни по-французски политической болтовней, и он сломился, но сломился, как грозный Титан, бросая
людям в глаза свое презрение, не золотя пилюли.
По счастью, в самое это время Кларендону занадобилось попилигримствовать в Тюльери. Нужда была небольшая, он тотчас возвратился.
Наполеон говорил с ним о Гарибальди и изъявил свое удовольствие, что английский народ чтит великих
людей, Дрюэн де Люис говорил, то есть он ничего не говорил, а если б он заикнулся —
Неточные совпадения
Но дружбы нет и той меж нами. // Все предрассудки истребя, // Мы почитаем всех нулями, // А единицами — себя. // Мы все глядим в
Наполеоны; // Двуногих тварей миллионы // Для нас орудие одно, // Нам чувство дико и смешно. // Сноснее многих был Евгений; // Хоть он
людей, конечно, знал // И вообще их презирал, — // Но (правил нет без исключений) // Иных он очень отличал // И вчуже чувство уважал.
Наполеон его ужасно увлек, то есть собственно увлекло его то, что очень многие гениальные
люди на единичное зло не смотрели, а шагали через, не задумываясь.
— Я думаю, это — очень по-русски, — зубасто улыбнулся Крэйтон. — Мы, британцы, хорошо знаем, где живем и чего хотим. Это отличает нас от всех европейцев. Вот почему у нас возможен Кромвель, но не было и никогда не будет
Наполеона, вашего царя Петра и вообще
людей, которые берут нацию за горло и заставляют ее делать шумные глупости.
— Они там напились, орали ура, как японцы, — такие, знаешь. Наполеоны-победители, а в сарае
люди заперты, двадцать семь
человек, морозище страшный, все трещит, а там, в сарае, раненые есть. Все это рассказал мне один знакомый Алины — Иноков.
«Здесь собрались представители тех, которые стояли на коленях, тех, кого расстреливали, и те, кто приказывает расстреливать.
Люди, в массе, так же бездарны и безвольны, как этот их царь.
Люди только тогда становятся силой, творящей историю, когда во главе их становится какой-нибудь смельчак, бывший поручик
Наполеон Бонапарте. Да, — “так было, так будет”».