Неточные совпадения
Лекции эти продолжались целую неделю. Студенты должны
были приготовляться на все темы своего курса, декан вынимал билет и
имя. Уваров созвал всю московскую знать. Архимандриты и сенаторы, генерал-губернатор и Ив. Ив. Дмитриев — все
были налицо.
Черед
был теперь за нами.
Имена наши уже
были занесены в списки тайной полиции. Первая игра голубой кошки с мышью началась так.
Я не
был призван, вероятно, моего
имени в письме не
было.
Наш неопытный вкус еще далее шампанского не шел и
был до того молод, что мы как-то изменили и шампанскому в пользу Rivesaltes mousseux. [шипучего вина ривесальт (фр.).] В Париже я на карте у ресторана увидел это
имя, вспомнил 1833 год и потребовал бутылку. Но, увы, даже воспоминания не помогли мне
выпить больше одного бокала.
Торжественно и поэтически являлись середь мещанского мира эти восторженные юноши с своими неразрезными жилетами, с отрощенными бородами. Они возвестили новую веру, им
было что сказать и
было во
имя чего позвать перед свой суд старый порядок вещей, хотевший их судить по кодексу Наполеона и по орлеанской религии.
Но пусть они знают: один палач за другим
будет выведен к позорному столбу истории и оставит там свое
имя.
В этой крипте должны
были покоиться все герои, павшие в 1812 году, вечная панихида должна
была служиться о убиенных на поле битвы, по стенам должны
были быть иссечены
имена всех их, от полководцев до рядовых.
— Вас спрашивал какой-то человек сегодня утром; он, никак, дожидается в полпивной, — сказал мне, прочитав в подорожной мое
имя, половой с тем ухарским пробором и отчаянным виском, которым отличались прежде одни русские половые, а теперь — половые и Людовик-Наполеон. Я не мог понять, кто бы это мог
быть.
Десять раз прощались мы, и все еще не хотелось расстаться; наконец моя мать, приезжавшая с Natalie [Я очень хорошо знаю, сколько аффектации в французском переводе
имен, но как
быть —
имя дело традиционное, как же его менять?
Я никого не называл прежде этим
именем, и оно
было мне так дорого, что я и впоследствии часто называл NataLie так.
Имя сестры начинало теснить меня, теперь мне недостаточно
было дружбы, это тихое чувство казалось холодным. Любовь ее видна из каждой строки ее писем, но мне уж и этого мало, мне нужно не только любовь, но и самое слово, и вот я пишу: «Я сделаю тебе странный вопрос: веришь ли ты, что чувство, которое ты имеешь ко мне, — одна дружба? Веришь ли ты, что чувство, которое я имею к тебе, — одна дружба?Я не верю».
— Коли дело
есть, так
имя сами должны знать, кого вам надо?
Перед каждым лежал ворох бумаги, и каждый писал свое
имя — это
была фабрика подписей.
Губернатора велено
было судить сенату…, [Чрезвычайно досадно, что я забыл
имя этого достойного начальника губернии, помнится, его фамилья Жеребцов. (Прим. А. И. Герцена.)] оправдать его даже там нельзя
было. Но Николай издал милостивый манифест после коронации, под него не подошли друзья Пестеля и Муравьева, под него подошел этот мерзавец. Через два-три года он же
был судим в Тамбове за злоупотребление властью в своем именье; да, он подошел под манифест Николая, он
был ниже его.
Я не имел понятия, где покупали водку, и велел подать полуштоф, действительно, водка
была от вдовы Руже. Какую практику надобно
было иметь, чтоб различить по букету водки —
имя заводчика!
Ему, стало
быть, не трудно
было разжалобить наших славян судьбою страждущей и православной братии в Далмации и Кроации; огромная подписка
была сделана в несколько дней, и, сверх того, Гаю
был дан обед во
имя всех сербских и русняцких симпатий.
Чаадаев, помнишь ли
былое?
Давно ль с восторгом молодым
Я мыслил
имя роковое
Предать развалинам иным? //…Но в сердце, бурями смиренном,
Теперь и лень, и тишина,
И в умиленьи вдохновенном,
На камне, дружбой освященном,
Пишу я наши
имена!
Вся жизнь его
была безусловным протестом против петровской Руси, против петербургского периода во
имя непризнанной, подавленной жизни русского народа.
-Жюсте или об апостоле Жан-Жаке; но разве папа Вольтер, благословлявший Франклинова внука во
имя бога и свободы, не
был пиетист своей человеческой религией?
Первая публикация, делаемая при таких условиях, как присланная вами прокламация, должна
была быть исполнена искренности; ну, а кто же может прочесть без улыбки
имя Арнольда Руге под прокламацией, говорящей во
имя божественного провидения?
С тринадцати лет я служил одной идее и
был под одним знаменем — войны против всякой втесняемой власти, против всякой неволи во
имя безусловной независимости лица.
Деревенька эта недалеко от Муртенского озера, возле которого
был разбит и убит Карл Смелый, несчастная смерть и
имя которого так ловко послужили австрийской ценсуре (а потом и петербургской) для замены
имени Вильгельма Телля в россиниевской опере.
Прудон
был под судом, когда журнал его остановился после 13 июня. Национальная гвардия ворвалась в этот день в его типографию, сломала станки, разбросала буквы, как бы подтверждая
именем вооруженных мещан, что во Франции настает период высшего насилия и полицейского самовластия.
Парламентская чернь отвечала на одну из его речей: «Речь — в „Монитер“, оратора — в сумасшедший дом!» Я не думаю, чтоб в людской памяти
было много подобных парламентских анекдотов, — с тех пор как александрийский архиерей возил с собой на вселенские соборы каких-то послушников, вооруженных во
имя богородицы дубинами, и до вашингтонских сенаторов, доказывающих друг другу палкой пользу рабства.
— Что же это значит? Пользуясь тем, что я в тюрьме, вы спите там, в редакции. Нет, господа, эдак я откажусь от всякого участия и напечатаю мой отказ, я не хочу, чтоб мое
имя таскали в грязи, у вас надобно стоять за спиной, смотреть за каждой строкой. Публика принимает это за мой журнал, нет, этому надобно положить конец. Завтра я пришлю статью, чтоб загладить дурное действие вашего маранья, и покажу, как я разумею дух, в котором должен
быть наш орган.
— Неужели вы думаете, — прибавил я, — что
есть немцы, которые хотят отдать Венецию и квадрилатер? Может, еще Венецию, — вопрос этот слишком на виду, неправда этого дела очевидна, аристократическое
имя действует на них; а вы поговорите о Триесте, который им нужен для торговли, и о Галиции или Познани, которые им нужны для того, чтоб их цивилизовать.
Вспомните мою встречу с корабельщиком из Ньюкестля. Вспомните, что лондонские работники
были первые, которые в своем адресе преднамеренно поставили
имя Маццини рядом с Гарибальди.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много
есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что
было под
именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
А если и действительно // Свой долг мы ложно поняли // И наше назначение // Не в том, чтоб
имя древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью // И жить чужим трудом, // Так надо
было ранее // Сказать… Чему учился я? // Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную // И думал век так жить… // И вдруг… Владыко праведный!..»
Начальник может совершать всякие мероприятия, он может даже никаких мероприятий не совершать, но ежели он не
будет при этом калякать, то
имя его никогда не сделается популярным.
Потом пошли к модному заведению француженки, девицы де Сан-Кюлот (в Глупове она
была известна под
именем Устиньи Протасьевны Трубочистихи; впоследствии же оказалась сестрою Марата [Марат в то время не
был известен; ошибку эту, впрочем, можно объяснить тем, что события описывались «Летописцем», по-видимому, не по горячим следам, а несколько лет спустя.
5) Ламврокакис, беглый грек, без
имени и отчества и даже без чина, пойманный графом Кирилою Разумовским в Нежине, на базаре. Торговал греческим мылом, губкою и орехами; сверх того,
был сторонником классического образования. В 1756 году
был найден в постели, заеденный клопами.