Неточные совпадения
Он до того разлюбезничался, что рассказал мне все свои семейные
дела, даже семилетнюю болезнь жены. После завтрака он с гордым удовольствием взял с вазы, стоявшей на столе, письмо и дал мне прочесть «стихотворение» его сына, удостоенное публичного чтения на экзамене в кадетском корпусе. Одолжив меня такими
знаками несомненного доверия, он ловко перешел к вопросу, косвенно поставленному, о моем
деле. На этот раз я долею удовлетворил городничего.
Есть
дело, надобно его и сделать, а как же это делать для
дела или в
знак памяти роду человеческому?
Булгарин с Гречем не идут в пример: они никого не надули, их ливрейную кокарду никто не принял за отличительный
знак мнения. Погодин и Шевырев, издатели «Москвитянина», совсем напротив, были добросовестно раболепны. Шевырев — не знаю отчего, может, увлеченный своим предком, который середь пыток и мучений, во времена Грозного, пел псалмы и чуть не молился о продолжении
дней свирепого старика; Погодин — из ненависти к аристократии.
Неточные совпадения
Вронский был не только
знаком со всеми, но видал каждый
день всех, кого он тут встретил, и потому он вошел с теми спокойными приемами, с какими входят в комнату к людям, от которых только что вышли.
— Здесь нечисто! Я встретил сегодня черноморского урядника; он мне
знаком — был прошлого года в отряде; как я ему сказал, где мы остановились, а он мне: «Здесь, брат, нечисто, люди недобрые!..» Да и в самом
деле, что это за слепой! ходит везде один, и на базар, за хлебом, и за водой… уж видно, здесь к этому привыкли.
Впрочем, хотя эти деревца были не выше тростника, о них было сказано в газетах при описании иллюминации, что «город наш украсился, благодаря попечению гражданского правителя, садом, состоящим из тенистых, широковетвистых дерев, дающих прохладу в знойный
день», и что при этом «было очень умилительно глядеть, как сердца граждан трепетали в избытке благодарности и струили потоки слез в
знак признательности к господину градоначальнику».
Андрей Иванович Тентетников не мог бы никак рассказать, как это случилось, что с первого же
дни он стал с ней так, как бы
знаком был вечно.
Меж тем на палубе у грот-мачты, возле бочонка, изъеденного червем, с сбитым
дном, открывшим столетнюю темную благодать, ждал уже весь экипаж. Атвуд стоял; Пантен чинно сидел, сияя, как новорожденный. Грэй поднялся вверх, дал
знак оркестру и, сняв фуражку, первый зачерпнул граненым стаканом, в песне золотых труб, святое вино.