Неточные совпадения
Бывало, когда я еще был ребенком, Вера Артамоновна, желая меня сильно обидеть за какую-нибудь шалость, говаривала мне: «Дайте срок, —
вырастете, такой же барин будете, как
другие».
Стремленье выйти в
другой мир становилось все сильнее и сильнее, и с тем вместе
росло презрение к моей темнице и к ее жестоким часовым, я повторяла беспрерывно стихи Чернеца...
Юность невнимательно несется в какой-то алгебре идей, чувств и стремлений, частное мало занимает, мало бьет, а тут — любовь, найдено — неизвестное, все свелось на одно лицо, прошло через него, им становится всеобщее дорого, им изящное красиво, постороннее и тут не бьет: они даны
друг другу, кругом хоть трава не
расти!
В самой пасти чудовища выделяются дети, не похожие на
других детей; они
растут, развиваются и начинают жить совсем
другой жизнью. Слабые, ничтожные, ничем не поддержанные, напротив, всем гонимые, они легко могут погибнуть без малейшего следа, но остаются, и если умирают на полдороге, то не всё умирает с ними. Это начальные ячейки, зародыши истории, едва заметные, едва существующие, как все зародыши вообще.
Наши теоретические несогласия, совсем напротив, вносили более жизненный интерес, потребность деятельного обмена, держали ум бодрее, двигали вперед; мы
росли в, этом трении
друг об
друга и в самом деле были сильнее тою composité [Здесь: сплоченностью (фр.).] артели, которую так превосходно определил Прудон в механическом труде.
Дорога эта великолепно хороша с французской стороны; обширный амфитеатр громадных и совершенно непохожих
друг на
друга очертаниями гор провожает до самого Безансона; кое-где на скалах виднеются остатки укрепленных рыцарских замков. В этой природе есть что-то могучее и суровое, твердое и угрюмое; на нее-то глядя,
рос и складывался крестьянский мальчик, потомок старого сельского рода — Пьер-Жозеф Прудон. И действительно, о нем можно сказать, только в
другом смысле, сказанное поэтом о флорентийцах...
― Вы говорите ― нравственное воспитание. Нельзя себе представить, как это трудно! Только что вы побороли одну сторону,
другие вырастают, и опять борьба. Если не иметь опоры в религии, ― помните, мы с вами говорили, ― то никакой отец одними своими силами без этой помощи не мог бы воспитывать.
После Улема к широколиственным породам понемногу стали примешиваться кедровники. Одни тальники имели вид пирамидальных тополей,
другие росли кустарниками на галечниковых островках. Пучки сухой травы и всякий мусор, застрявший на них, свидетельствовали о том, что места эти ежегодно затопляются водою.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова (Тришке). А ты, скот, подойди поближе. Не говорила ль я тебе, воровская харя, чтоб ты кафтан пустил шире. Дитя, первое,
растет;
другое, дитя и без узкого кафтана деликатного сложения. Скажи, болван, чем ты оправдаешься?
То, что я, не имея ни минуты покоя, то беременная, то кормящая, вечно сердитая, ворчливая, сама измученная и
других мучающая, противная мужу, проживу свою жизнь, и
вырастут несчастные, дурно воспитанные и нищие дети.
Ему казалось, что при нормальном развитии богатства в государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало в правильные, по крайней мере, в определенные условия; что богатство страны должно
расти равномерно и в особенности так, чтобы
другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью, были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное развитие органа в животном помешало бы его общему развитию, так для общего развития богатства в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
— Сережа,
друг мой, — сказала она, — люби его, он лучше и добрее меня, и я пред ним виновата. Когда ты
вырастешь, ты рассудишь.
На терпенье, можно сказать,
вырос, терпеньем воспоен, терпеньем спеленат, и сам, так сказать, не что
другое, как одно терпенье.