Неточные совпадения
Пожар достиг
в эти дня страшных размеров: накалившийся воздух, непрозрачный от дыма, становился невыносимым от жара. Наполеон был одет и ходил по комнате, озабоченный, сердитый, он начинал чувствовать, что опаленные лавры его скоро замерзнут и что тут не отделаешься такою
шуткою, как
в Египте. План войны был нелеп, это знали все, кроме Наполеона: Ней и Нарбон, Бертье и простые офицеры; на все возражения он отвечал кабалистическим словом; «Москва»;
в Москве догадался и он.
После приема мерзлой живности отец мой, — и тут самая замечательная черта
в том, что эта
шутка повторялась ежегодно, — призывал повара Спиридона и отправлял его
в Охотный ряд и на Смоленский рынок узнать цены.
Эта неуместная, тупая, немецкая
шутка была поцелуем Дибича. Полежаева свезли
в лагерь и отдали
в солдаты.
Соколовского схватили
в Петербурге и, не сказавши, куда его повезут, отправили
в Москву. Подобные
шутки полиция у нас делает часто и совершенно бесполезно. Это ее поэзия. Нет на свете такого прозаического, такого отвратительного занятия, которое бы не имело своей артистической потребности, ненужной роскоши, украшений. Соколовского привезли прямо
в острог и посадили
в какой-то темный чулан. Почему его посадили
в острог, когда нас содержали по казармам?
Подобные милые
шутки навлекли на него гонение пермских друзей, и начальство решилось сорокалетнего шалуна отослать
в Верхотурье. Он дал накануне отъезда богатый обед, и чиновники, несмотря на разлад, все-таки поехали: Долгорукий обещал их накормить каким-то неслыханным пирогом.
Он взошел к губернатору, это было при старике Попове, который мне рассказывал, и сказал ему, что эту женщину невозможно сечь, что это прямо противно закону; губернатор вскочил с своего места и, бешеный от злобы, бросился на исправника с поднятым кулаком: «Я вас сейчас велю арестовать, я вас отдам под суд, вы — изменник!» Исправник был арестован и подал
в отставку; душевно жалею, что не знаю его фамилии, да будут ему прощены его прежние грехи за эту минуту — скажу просто, геройства, с такими разбойниками вовсе была не
шутка показать человеческое чувство.
Наш небольшой кружок собирался часто то у того, то у другого, всего чаще у меня. Рядом с болтовней,
шуткой, ужином и вином шел самый деятельный, самый быстрый обмен мыслей, новостей и знаний; каждый передавал прочтенное и узнанное, споры обобщали взгляд, и выработанное каждым делалось достоянием всех. Ни
в одной области ведения, ни
в одной литературе, ни
в одном искусстве не было значительного явления, которое не попалось бы кому-нибудь из нас и не было бы тотчас сообщено всем.
Много смеялись мы его рассказам, но не веселым смехом, а тем, который возбуждал иногда Гоголь. У Крюкова, у Е. Корша остроты и
шутки искрились, как шипучее вино, от избытка сил. Юмор Галахова не имел ничего светлого, это был юмор человека, живущего
в разладе с собой, со средой, сильно жаждущего выйти на покой, на гармонию — но без большой надежды.
Разумеется, такой голос должен был вызвать против себя оппозицию, или он был бы совершенно прав, говоря, что прошедшее России пусто, настоящее невыносимо, а будущего для нее вовсе нет, что это «пробел разумения, грозный урок, данный народам, — до чего отчуждение и рабство могут довести». Это было покаяние и обвинение; знать вперед, чем примириться, — не дело раскаяния, не дело протеста, или сознание
в вине —
шутка и искупление — неискренно.
С 1852 года тон начал меняться, добродушные беришоны уже не приезжали затем, чтоб отдохнуть и посмеяться, но со злобой
в глазах, исполненные желчи, терзали друг друга заочно и
в лицо, выказывали новую ливрею, другие боялись доносов; непринужденность, которая делала легкой и милой
шутку и веселость, исчезла.
Я помню удивление
в Ротшильдовом бюро при получении этого ответа. Глаз невольно искал под таким актом тавро Алариха или печать Чингисхана. Такой
шутки Ротшильд не ждал даже и от такого известного деспотических дел мастера, как Николай.
Сардинское правительство, господин Президент, — правительство образованное и свободное. Как же возможно, чтоб оно не дозволило жить (ne tolerat pas)
в Пиэмонте больному ребенку шести лет? Я действительно не знаю, как мне считать этот запрос цюрихской полиции — за странную
шутку или за следствие пристрастия к залогам вообще.
Его ирония, как я заметил, была добродушна, его насмешка весела; он смеялся первый от души своим
шуткам, которыми отравлял чернила и пиво педантов-профессоров и своих товарищей по парламенту in der Pauls Kirche. [
в церкви св. Павла (нем.).]
В этой
шутке Прудон, смеясь, выразил серьезную основу своего воззрения на женщину. Понятия его о семейных отношениях грубы и реакционны, но и
в них выражается не мещанский элемент горожанина, а скорее упорное чувство сельского pater familias'a, [отца семейства (лат.).] гордо считающего женщину за подвластную работницу, а себя за самодержавную главу дома.
Неточные совпадения
Много было наезжих людей, которые разоряли Глупов: одни — ради
шутки, другие —
в минуту грусти, запальчивости или увлечения; но Угрюм-Бурчеев был первый, который задумал разорить город серьезно.
К сожалению, летописец не рассказывает дальнейших подробностей этой истории.
В переписке же Пфейферши сохранились лишь следующие строки об этом деле:"Вы, мужчины, очень счастливы; вы можете быть твердыми; но на меня вчерашнее зрелище произвело такое действие, что Пфейфер не на
шутку встревожился и поскорей дал мне принять успокоительных капель". И только.
Вронский поступал
в этом случае совсем не так, как Левин. Он, очевидно, не приписывал болтовне Весловского никакой важности и, напротив, поощрял эти
шутки.
Эффект, производимый речами княгини Мягкой, всегда был одинаков, и секрет производимого ею эффекта состоял
в том, что она говорила хотя и не совсем кстати, как теперь, но простые вещи, имеющие смысл.
В обществе, где она жила, такие слова производили действие самой остроумной
шутки. Княгиня Мягкая не могла понять, отчего это так действовало, но знала, что это так действовало, и пользовалась этим.
При пилюлях Сергея Ивановича все засмеялись, и
в особенности громко и весело Туровцын, дождавшийся наконец того смешного, чего он только и ждал, слушая разговор. Степан Аркадьич не ошибся, пригласив Песцова. С Песцовым разговор умный не мог умолкнуть ни на минуту. Только что Сергей Иванович заключил разговор своей
шуткой, Песцов тотчас поднял новый.