Неточные совпадения
— Какой вздор, братец, — сказал ему князь, — что тут затрудняться; ну,
в отпуск нельзя, пиши, что я командирую его для усовершенствования
в науках — слушать
университетский курс.
Он знал математику включительно до конических сечений, то есть ровно столько, сколько было нужно для приготовления гимназистов к университету; настоящий философ, он никогда не полюбопытствовал заглянуть
в «
университетские части» математики.
Университетский совет перепугался и убедил попечителя представить дело оконченным и для того виновных или так кого-нибудь посадить
в карцер.
Едва я успел
в аудитории пять или шесть раз
в лицах представить студентам суд и расправу
университетского сената, как вдруг
в начале лекции явился инспектор, русской службы майор и французский танцмейстер, с унтер-офицером и с приказом
в руке — меня взять и свести
в карцер. Часть студентов пошла провожать, на дворе тоже толпилась молодежь; видно, меня не первого вели, когда мы проходили, все махали фуражками, руками;
университетские солдаты двигали их назад, студенты не шли.
Раз как-то товарищ попечителя Панин, брат министра юстиции, верный своим конногвардейским привычкам, вздумал обойти ночью рундом государственную тюрьму
в университетском подвале.
Утром один студент политического отделения почувствовал дурноту, на другой день он умер
в университетской больнице. Мы бросились смотреть его тело. Он исхудал, как
в длинную болезнь, глаза ввалились, черты были искажены; возле него лежал сторож, занемогший
в ночь.
Мы собрались из всех отделений на большой
университетский двор; что-то трогательное было
в этой толпящейся молодежи, которой велено было расстаться перед заразой.
Мы все, с небольшими вариациями, имели сходное развитие, то есть ничего не знали, кроме Москвы и деревни, учились по тем же книгам и брали уроки у тех же учителей, воспитывались дома или
в университетском пансионе.
Мне разом сделалось грустно и весело; выходя из-за
университетских ворот, я чувствовал, что не так выхожу, как вчера, как всякий день; я отчуждался от университета, от этого общего родительского дома,
в котором провел так юно-хорошо четыре года; а с другой стороны, меня тешило чувство признанного совершеннолетия, и отчего же не признаться, и название кандидата, полученное сразу.
Она была
в отчаянии, огорчена, оскорблена; с искренним и глубоким участием смотрел я, как горе разъедало ее; не смея заикнуться о причине, я старался рассеять ее, утешить, носил романы, сам их читал вслух, рассказывал целые повести и иногда не приготовлялся вовсе к
университетским лекциям, чтоб подольше посидеть с огорченной девушкой.
Мне казалось даже, что, возвращаясь
в Москву, я снова возвращаюсь
в университетский период.
Его,
в сущности, тянет
в Москву,
в Германию,
в родной
университетский круг, к родным интересам.
И заметьте, что это отрешение от мира сего вовсе не ограничивалось
университетским курсом и двумя-тремя годами юности. Лучшие люди круга Станкевича умерли; другие остались, какими были, до нынешнего дня. Бойцом и нищим пал, изнуренный трудом и страданиями, Белинский. Проповедуя науку и гуманность, умер, идучи на свою кафедру, Грановский. Боткин не сделался
в самом деле купцом… Никто из них не отличился по службе.
Мы были уж очень не дети;
в 1842 году мне стукнуло тридцать лет; мы слишком хорошо знали, куда нас вела наша деятельность, но шли. Не опрометчиво, но обдуманно продолжали мы наш путь с тем успокоенным, ровным шагом, к которому приучил нас опыт и семейная жизнь. Это не значило, что мы состарелись, нет, мы были
в то же время юны, и оттого одни, выходя на
университетскую кафедру, другие, печатая статьи или издавая газету, каждый день подвергались аресту, отставке, ссылке.
Мы были полны теоретических мечтаний, мы были Гракхи и Риензи
в детской; потом, замкнутые
в небольшой круг, мы дружно прошли академические годы; выходя из
университетских ворот, нас встретили ворота тюрьмы.
Впрочем, «Москвитянин» выражал преимущественно
университетскую, доктринерскую партию славянофилов. Партию эту можно назвать не только
университетской, но и отчасти правительственной. Это большая новость
в русской литературе. У нас рабство или молчит, берет взятки и плохо знает грамоту, или, пренебрегая прозой, берет аккорды на верноподданнической лире.
Лучший учитель
в заведении, молодой человек, отдавшийся с увлечением педагогии глухонемых, человек с основательным
университетским образованием, по счастию, не делил мнений полицейского синхедриона и был большой почитатель именно той книги, за которую рассвирепели благочестивые квартальные Цюрихского кантона.
Я с ранних лет должен был бороться с воззрением всего, окружавшего меня, я делал оппозицию
в детской, потому что старшие наши, наши деды были не Фоллены, а помещики и сенаторы. Выходя из нее, я с той же запальчивостью бросился
в другой бой и, только что кончил
университетский курс, был уже
в тюрьме, потом
в ссылке. Наука на этом переломилась, тут представилось иное изучение — изучение мира несчастного, с одной стороны, грязного — с другой.
Неточные совпадения
— Ни сам я тоя книжицы не сочинял, ни сочинителя оной
в глаза не видывал, а напечатана она
в столичном городе Москве
в университетской типографии, иждивением книгопродавцев Манухиных! — твердо отвечал Линкин.
Университетский вопрос был очень важным событием
в эту зиму
в Москве. Три старые профессора
в совете не приняли мнения молодых; молодые подали отдельное мнение. Мнение это, по суждению одних, было ужасное, по суждению других, было самое простое и справедливое мнение, и профессора разделились на две партии.
Был один
университетский товарищ, с которым он сблизился после и с которым он мог бы поговорить о личном горе; но товарищ этот был попечителем
в дальнем учебном округе.
С соболезнованием рассказывал он, как велика необразованность соседей помещиков; как мало думают они о своих подвластных; как они даже смеялись, когда он старался изъяснить, как необходимо для хозяйства устроенье письменной конторы, контор комиссии и даже комитетов, чтобы тем предохранить всякие кражи и всякая вещь была бы известна, чтобы писарь, управитель и бухгалтер образовались бы не как-нибудь, но оканчивали бы
университетское воспитанье; как, несмотря на все убеждения, он не мог убедить помещиков
в том, что какая бы выгода была их имениям, если бы каждый крестьянин был воспитан так, чтобы, идя за плугом, мог читать
в то же время книгу о громовых отводах.
— Нет, я вас не отпущу.
В два часа, не более, вы будете удовлетворены во всем. Дело ваше я поручу теперь особенному человеку, который только что окончил
университетский курс. Посидите у меня
в библиотеке. Тут все, что для вас нужно: книги, бумага, перья, карандаши — все. Пользуйтесь, пользуйтесь всем — вы господин.