Неточные совпадения
Но, как назло княгине, у меня память
была хороша. Переписка со мной, долго скрываемая от княгини,
была наконец открыта, и она строжайше запретила людям и горничным доставлять письма молодой
девушке или отправлять ее письма на почту. Года через два стали поговаривать о
моем возвращении. «Эдак, пожалуй, каким-нибудь добрым утром несчастный сын брата отворит дверь и взойдет, чего тут долго думать да откладывать, — мы ее выдадим замуж и спасем от государственного преступника, человека без религии и правил».
Долго толковали они, ни в чем не согласились и наконец потребовали арестанта. Молодая
девушка взошла; но это
была не та молчаливая, застенчивая сирота, которую они знали. Непоколебимая твердость и безвозвратное решение
были видны в спокойном и гордом выражении лица; это
было не дитя, а женщина, которая шла защищать свою любовь —
мою любовь.
Надобно
было положить этому конец. Я решился выступить прямо на сцену и написал
моему отцу длинное, спокойное, искреннее письмо. Я говорил ему о
моей любви и, предвидя его ответ, прибавлял, что я вовсе его не тороплю, что я даю ему время вглядеться, мимолетное это чувство или нет, и прошу его об одном, чтоб он и Сенатор взошли в положение несчастной
девушки, чтоб они вспомнили, что они имеют на нее столько же права, сколько и сама княгиня.
Только в том и
была разница, что Natalie вносила в наш союз элемент тихий, кроткий, грациозный, элемент молодой
девушки со всей поэзией любящей женщины, а я — живую деятельность,
мое semper in motu, [всегда в движении (лат.).] беспредельную любовь да, сверх того, путаницу серьезных идей, смеха, опасных мыслей и кучу несбыточных проектов.
Дела о раскольниках
были такого рода, что всего лучше
было их совсем не подымать вновь, я их просмотрел и оставил в покое. Напротив, дела о злоупотреблении помещичьей власти следовало сильно перетряхнуть; я сделал все, что мог, и одержал несколько побед на этом вязком поприще, освободил от преследования одну молодую
девушку и отдал под опеку одного морского офицера. Это, кажется, единственная заслуга
моя по служебной части.
Какая-то барыня держала у себя горничную, не имея на нее никаких документов, горничная просила разобрать ее права на вольность.
Мой предшественник благоразумно придумал до решения дела оставить ее у помещицы в полном повиновении. Мне следовало подписать; я обратился к губернатору и заметил ему, что незавидна
будет судьба
девушки у ее барыни после того, как она подавала на нее просьбу.
Я не продолжал прения — цель
моя была спасти
девушку от домашних преследований; помнится, месяца через два ее выпустили совсем на волю.
Как-то утром я взошел в комнату
моей матери; молодая горничная убирала ее; она
была из новых, то
есть из доставшихся
моему отцу после Сенатора. Я ее почти совсем не знал. Я сел и взял какую-то книгу. Мне показалось, что
девушка плачет; взглянул на нее — она в самом деле плакала и вдруг в страшном волнении подошла ко мне и бросилась мне в ноги.
Неточные совпадения
Феклуша. Это, матушка, враг-то из ненависти на нас, что жизнь такую праведную ведем. А я, милая
девушка, не вздорная, за мной этого греха нет. Один грех за мной
есть точно; я сама знаю, что
есть. Сладко
поесть люблю. Ну, так что ж! По немощи
моей Господь посылает.
— Строгий моралист найдет
мою откровенность неуместною, но, во-первых, это скрыть нельзя, а во-вторых, тебе известно, у меня всегда
были особенные принципы насчет отношений отца к сыну. Впрочем, ты, конечно,
будешь вправе осудить меня. В
мои лета… Словом, эта… эта
девушка, про которую ты, вероятно, уже слышал…
Я подошел к лавочке, где
были ситцы и платки, и накупил всем нашим
девушкам по платью, кому розовое, кому голубое, а старушкам по малиновому головному платку; и каждый раз, что я опускал руку в карман, чтобы заплатить деньги, —
мой неразменный рубль все
был на своем месте. Потом я купил для ключницыной дочки, которая должна
была выйти замуж, две сердоликовые запонки и, признаться, сробел; но бабушка по-прежнему смотрела хорошо, и
мой рубль после этой покупки благополучно оказался в
моем кармане.
— Я — читала, — не сразу отозвалась
девушка. — Но, видите ли: слишком обнаженные слова не доходят до
моей души. Помните у Тютчева: «Мысль изреченная
есть ложь». Для меня Метерлинк более философ, чем этот грубый и злой немец. Пропетое слово глубже, значительней сказанного. Согласитесь, что только величайшее искусство — музыка — способна коснуться глубин души.
— И без тебя, наказание божие, и без тебя, да! Знакомьтесь,
девушки: Иноков, дитя души
моей, бродяга,
будет писателем.