В начале зимы его перевезли в Лефортовский гошпиталь; оказалось, что в больнице не было ни одной пустой секретной арестантской комнаты; за такой безделицей останавливаться не стоило: нашелся какой-то отгороженный угол без печи, — положили больного в эту южную веранду и поставили к нему часового. Какова была температура зимой в каменном чулане, можно понять из того, что часовой ночью до того
изнемог от стужи, что пошел в коридор погреться к печи, прося Сатина не говорить об этом дежурному.
Старорусский исправник, человек, привычный к ужасам, наконец
изнемог и, когда ему велели допрашивать под розгами молодую женщину, беременную во второй половине, у него недостало сил.
Грановский пробрался, измученный, в совет; через несколько минут его увидели выходящего из совета, и снова бесконечное рукоплескание; он воротился, прося рукой пощады, и,
изнемогая от волнения, взошел в правление.