Неточные совпадения
Федор Дмитриевич
был среднего роста светлый шатен, с светло-синими вдумчивыми ласковыми
глазами,
в которых ярко светился недюжинный ум; черты его лица не могли назваться правильными, но
в общем это лицо, на котором лежала печать высшей интеллигентности,
было очень привлекательно; небольшая русая борода и усы закрывали нижнюю часть лица и губы, на которых играла всегда приветливая, но далеко не льстивая улыбка.
Караулов
был бледен как полотно. Выражение какого-то беспредельного отчаяния появилось и как бы застыло на его лице.
Глаза остановились, и он весь дрожал, как
в лихорадке.
Надо заметить, что это бегство из общества произошло далеко не по причине скромности Ольги Ивановны. Она, глядевшая на все
глазами покойного, находила себя совершенно достойною стоять
в рядах представительниц высшего столичного общества и стремилась
в него, как и покойный, пока эти представительницы
были ей нужны по делам ее мужа.
Стоило, конечно, спросить прислугу, но, во-первых, подобные справки унижали его
в собственных
глазах, и во-вторых, и это
было главное, граф
был так пьян, что не мог дать себе положительного отчета,
в котором часу он покинул свою жену, сколько времени провел
в соседнем кабинете, и, наконец, когда обнаружил исчезновение графини.
Финогеныч от всех болезней наружных лечил свинцовой примочкой, а от внутренних — касторовым маслом,
был груб и алчен и понятно не мог внушать крестьянам веры
в медицинскую науку, которой
был представителем
в их
глазах.
— К тебе? — широко открыл
глаза Караулов. — Но мне кажется
в твоей записке
было совсем не то.
Небольшого роста, с грациозно и пропорционально сложенной фигуркой, она казалась выше от привычки держать высоко свою миниатюрную головку с массой не рыжих — этим цветом нельзя
было определить их — а темно-золотистых волос… Тонкие черты лица, правильный носик с раздувающимися ноздрями, ярко-красные губки и большие темно-синие
глаза, блестящие, даже искрящиеся — все
в этой женщине, несмотря на ее кажущуюся эфирность, заставляло припоминать слова романса...
В глазах этого приказчика он
был все же нужный человек, да и опасный — «постоянный гость» и «газетчик».
Случайные уличные встречи все же имели
в ее
глазах характер свободного выбора, она не
была на улице вещью, какой становилась здесь, где мог ее взять всякий, протягивающий к ней руку.
Он кинул направо и налево несколько любезностей, всем обещал хвалебную статью, особенно m-lle Фанни, которую он так пожирал
глазами, что ей нетрудно
было угадать
в нем автора стихотворного письма.
— Эге, душа моя, видно задело за живое?
В ней
есть смак, а признайтесь, что она похожа на Нану Сухоровского, такие же
глаза и волосы.
Молодой и действительно глупый богач не жаловался на издержки, он
был счастлив, когда его содержанка производила фурор на набережной своими великолепными и бросающимися
в глаза туалетами, и он слышал, как про него говорили...
Можно
было подумать, что красота графини, под тяжестью
в течение восьми лет носимого ею тернового венца супружества, только созревшая, пробудила
в нем пламя первой брачной любви. Увы, этому изнуренному наслаждениями человеку необходимо
было более сильное бьющее
в глаза и нос средство.
Было время, когда она завидовала красоте, имени и богатству графини Белавиной. У нее даже иногда являлось желание относительно графа, который при всех его недостатках все же оставался знатным, богатым и красивым
в глазах г-жи Ботт.
Федор Дмитриевич сидел
в углу вагона и не спускал
глаз с сидевшей против него графини, погруженной, видимо,
в невеселые думы, о чем можно
было судить по нервным судорогам, нет-нет да пробегавшим по ее прекрасному лицу.
Бледная, с сухими
глазами,
в которых уже не
было слез, так как их пролито
было слишком много, молодая женщина смотрела на него строго, неумолимо, и он нигде не мог укрыться от ее взгляда.
Глаза ее
были устремлены
в одну точку, губы судорожно сжаты.
Пошли не в ногу, торжественный мотив марша звучал нестройно, его заглушали рукоплескания и крики зрителей, они торчали в окнах домов, точно в ложах театра, смотрели из дверей, из ворот. Самгин покорно и спокойно шагал в хвосте демонстрации, потому что она направлялась в сторону его улицы. Эта пестрая толпа молодых людей
была в его глазах так же несерьезна, как манифестация союзников. Но он невольно вздрогнул, когда красный язык знамени исчез за углом улицы и там его встретил свист, вой, рев.
— Да слышишь ли ты, голова! он на других-то людей вовсе не походит. Посмотрел бы ты, как он сел на коня, как подлетел соколом к войску, когда оно, войдя в Москву, остановилось у Арбатских ворот, как показал на Кремль и соборные храмы!.. и что тогда
было в его глазах и на лице!.. Так я тебе скажу: и взглянуть-то страшно! Подле его стремени ехал Козьма Минич Сухорукий… Ну, брат, и этот молодец! Не так грозен, как князь Пожарский, а нашего поля ягода — за себя постоит!
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом
был первый
в столице и чтоб у меня
в комнате такое
было амбре, чтоб нельзя
было войти и нужно бы только этак зажмурить
глаза. (Зажмуривает
глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Хлестаков. Оробели? А
в моих
глазах точно
есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я знаю, что ни одна женщина не может их выдержать, не так ли?
Городничий (
в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать
в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда
будет. (Окидывает
глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Вздрогнула я, одумалась. // — Нет, — говорю, — я Демушку // Любила, берегла… — // «А зельем не
поила ты? // А мышьяку не сыпала?» // — Нет! сохрани Господь!.. — // И тут я покорилася, // Я
в ноги поклонилася: // —
Будь жалостлив,
будь добр! // Вели без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать! // Я мать ему!.. — Упросишь ли? //
В груди у них нет душеньки, //
В глазах у них нет совести, // На шее — нет креста!
Постой! уж скоро странничек // Доскажет
быль афонскую, // Как турка взбунтовавшихся // Монахов
в море гнал, // Как шли покорно иноки // И погибали сотнями — // Услышишь шепот ужаса, // Увидишь ряд испуганных, // Слезами полных
глаз!