— Петр! — уже с
сердцем начал Иннокентий Антипович. — Это уже слишком, чересчур слишком! Ты без сожаления, как собаку, прогнал свою дочь из дому и теперь клевещешь на нее… Я знаю тебя за злого, злопамятного, горячего человека, за человека страшного в припадках своего бешенства, но теперь ты дошел до низости… Несмотря на мою преданность и любовь к тебе, я сегодня тебя не уважаю, не уважаю первый раз в жизни…
Неточные совпадения
Марья Петровна
начала с того, что захотела его утешить и кончила, как это обыкновенно бывает, тем, что отдала ему свое
сердце. Она не ведала, какая пропасть ожидает ее на этом пути, усеянном розами.
— Вы, вы хотите сжалиться надо мной! — с горькой усмешкой
начала она. — Да разве ваше
сердце знает чувство жалости? И я разве просила вас о ней? Сжалиться надо мной! Да если бы вы и на самом деле вздумали надо мной сжалиться — я отказываюсь от вашей жалости… слышите… отказываюсь.
— Вы мне запрещаете плакать? — с сверкающими глазами
начала снова она. — Но вырвите прежде мое
сердце… Вы никогда больше не осушите моих слез… Я теперь буду жить лишь для того, чтобы оплакивать отца моего ребенка.
Она вышла в переднюю комнату и, опустившись на колени,
начала молиться от всей глубины исцелившегося
сердца.
Татьяна Петровна поправлялась — это вносило радость в
сердце не только Бориса Ивановича, но и всех окружающих молодую девушку,
начиная с Марьи Петровны и Гладких и кончая последним работником высокого дома. Все домашние буквально обожали ее.
Говоря это, Нелли побледнела, глаза ее сверкали и
сердце начало стучать так сильно, что она опустилась на подушки и минуты две не могла проговорить слова.
Накануне крестьянского освобождения, когда в наболевшие
сердца начал уже проникать луч надежды, случилось нечто в высшей степени странное. Правительственные намерения были уже заявлены; местные комитеты уже начали свою тревожную работу; но старые порядки, даже в самых вопиющих своих чертах, еще не были упразднены. Благодаря этому упущению, несмотря на неизбежность грядущей «катастрофы», как тогда называли освобождение, крепостные отношения не только не смягчались, но еще более обострились.
Неточные совпадения
Стародум. Постой.
Сердце мое кипит еще негодованием на недостойный поступок здешних хозяев. Побудем здесь несколько минут. У меня правило: в первом движении ничего не
начинать.
— Иди, иди, Стива! — крикнул Левин, чувствуя, как
сердце у него
начинает сильнее биться и как вдруг, как будто какая-то задвижка отодвинулась в его напряженном слухе, все звуки, потеряв меру расстояния, беспорядочно, но ярко стали поражать его.
Кити испытывала после обеда и до
начала вечера чувство, подобное тому, какое испытывает юноша пред битвою.
Сердце ее билось сильно, и мысли не могли ни на чем остановиться.
Сердце мое облилось кровью; пополз я по густой траве вдоль по оврагу, — смотрю: лес кончился, несколько казаков выезжает из него на поляну, и вот выскакивает прямо к ним мой Карагёз: все кинулись за ним с криком; долго, долго они за ним гонялись, особенно один раза два чуть-чуть не накинул ему на шею аркана; я задрожал, опустил глаза и
начал молиться.
— Я
начинаю думать, Платон, что путешествие может, точно, расшевелить тебя. У тебя душевная спячка. Ты просто заснул, и заснул не от пресыщения или усталости, но от недостатка живых впечатлений и ощущений. Вот я совершенно напротив. Я бы очень желал не так живо чувствовать и не так близко принимать к
сердцу все, что ни случается.