Неточные совпадения
В 1543 году в Новгороде стояла лютая зима. Однажды Афанасий Афанасьевич, которому шел уже сороковой год, возвращаясь из своего лабаза под вечер домой, увидал сидевшую на пороге крыльца его дома совершенно закоченевшую от холода худенькую девочку лет одиннадцати, одетую в невозможные цветные лохмотья. По смуглому лицу и черным как смоль волосам безошибочно можно было
сказать, что девочка —
цыганка, отбившаяся от табора и заблудившаяся в городе.
Так говорила сама с собою Мариорица, обливаясь слезами. На все вопросы Груни отвечала она только, будто
цыганка сказала ей, что Артемий Петрович не мог прийти на свидание.
— Буде, батя, дурака ломать; ты меня простишь, а они меня повесят. Ступай, откудова пришел [
Цыганок сказал: «Буде, батя, дурака ломать; ты меня простишь, а они меня повесят. Ступай, откудова пришел». — Эти слова были вычеркнуты автором по цензурным соображениям. В настоящем издании восстановлены согласно желанию Л. Андреева видеть их в бесцензурном издании, выраженному им в письме к переводчику Герману Бернштейну.].
Спокойствие и твердость, с которою она говорила, предвещали благоприятную и скорую развязку допросам. Гроза, собравшаяся на лице обер-гофкомиссара, начала расходиться. Он дал знак Языку рукою, этот понял и вышел. Тогда
цыганка сказала с твердостью:
Неточные совпадения
Через полгода мать перестала называть Верочку
цыганкою и чучелою, а стала наряжать лучше прежнего, а Матрена, — это была уже третья Матрена, после той: у той был всегда подбит левый глаз, а у этой разбита левая скула, но не всегда, —
сказала Верочке, что собирается сватать ее начальник Павла Константиныча, и какой-то важный начальник, с орденом на шее.
Нянька стянула с головы Ивана шапку; он тупо стукнулся затылком. Теперь голова его сбочилась, и кровь потекла обильней, но уже с одной стороны рта. Это продолжалось ужасно долго. Сначала я ждал, что
Цыганок отдохнет, поднимется, сядет на полу и, сплюнув,
скажет:
— А как же? — спокойно
сказал Цыганок. — Конешно, будут! Тебя, поди-ка, часто будут драть…
— Певцы да плясуны — первые люди на миру! — строго
сказала нянька Евгенья и начала петь что-то про царя Давида, а дядя Яков, обняв
Цыганка, говорил ему:
— Не стучи, Иван! —
сказал мастер, усмехаясь;
Цыганок послушно отскочил в сторону, сел на порог, а нянька Евгенья, выгнув кадык, запела низким приятным голосом: