Неточные совпадения
Основная
идея этой проповеди была та, что мало испросить прощенье у ближнего на словах, надо заслужить это прощенье и делом, и словом, и помышлением, и, главное, самому безусловно, непоколебимо, с чистым сердцем, простить врагов своих. «Яко же и мы оставляем должникам нашим», — таково условное обращение к Богу-Отцу, предписанное нам словом Бога-Сына.
— Да, это мое почти решительное намерение, — отвечал молодой человек, — и я нахожу, что
идея отца совершенно ложная. По-моему, если вы теперь дворянин и писатель, почему ж я не могу быть дворянином и актером, согласитесь вы с этим?..
Неточные совпадения
— Но, издеваясь над стихами, не издевались ли вы и над
идеями представительного правления, над
идеями, ради реализации которых деды и
отцы ваши боролись, умирали в тюрьмах, в ссылке, на каторге?
Что мог я извлечь и из этого? Тут было только беспокойство обо мне, об моей материальной участи; сказывался
отец с своими прозаическими, хотя и добрыми, чувствами; но того ли мне надо было ввиду
идей, за которые каждый честный
отец должен бы послать сына своего хоть на смерть, как древний Гораций своих сыновей за
идею Рима?
Обозначив в порядке все, что известно было судебному следствию об имущественных спорах и семейных отношениях
отца с сыном, и еще, и еще раз выведя заключение, что, по известным данным, нет ни малейшей возможности определить в этом вопросе о дележе наследства, кто кого обсчитал или кто на кого насчитал, Ипполит Кириллович по поводу этих трех тысяч рублей, засевших в уме Мити как неподвижная
идея, упомянул об медицинской экспертизе.
Это именно та самая Катенька, институточка, которая к нелепому грубому офицеру не побоялась из великодушной
идеи спасти
отца прибежать, рискуя страшно быть оскорбленною!
Он представил его человеком слабоумным, с зачатком некоторого смутного образования, сбитого с толку философскими
идеями не под силу его уму и испугавшегося иных современных учений о долге и обязанности, широко преподанных ему практически — бесшабашною жизнию покойного его барина, а может быть и
отца, Федора Павловича, а теоретически — разными странными философскими разговорами с старшим сыном барина, Иваном Федоровичем, охотно позволявшим себе это развлечение — вероятно, от скуки или от потребности насмешки, не нашедшей лучшего приложения.