Неточные совпадения
Ты знаешь, как чествуют имя мое, имя Назария, и доныне в Новгороде Великом, и в Пскове соседнем, и у латышей [Ливонцы — название того
времени.] с тех пор, как зарубил я
на воротах Нейгаузена православный крест, даже самой Москве не неведом я, когда великий князь Иоанн припер ономнясь наш город копьями да бердышами несметной своей рати, — я не последний подавал голос
на вече, хотя последний произнес его
на казнь славного изменника Упадыша —
вечная ему память…
У него не ставало терпения купаться в этой возне, суете, в черновой работе, терпеливо и мучительно укладывать силы в приготовление к тому праздничному моменту, когда человечество почувствует, что оно готово, что достигло своего апогея, когда настал бы и понесся в вечность, как река, один безошибочный,
на вечные времена установившийся поток жизни.
Да и в самом деле, разве не обидно было, например, Фролу Терентьичу Балаболкину слышать, что он, «столбовой дворянин»,
на вечные времена осужден в аду раскаленную сковороду лизать, тогда как Мишка-чумичка или Ванька-подлец будут по райским садам гулять, золотые яблоки рвать и вместе с ангелами славословить?!
Смотришь на него, как он усами шевелит, думаешь, что он в каком-нибудь Цивильске
на вечные времена погрузнул, а на поверку окажется, что он только нырнул там, а вынырнул-то вон где!
Такова программа всякого современного деятеля, который об общей пользе радеет. Не бредить, не заблуждаться, а ходить по лавкам и… внушать доверие. Ибо ежели мы не будем ходить по лавкам, то у нас, пожалуй,
на вечные времена цена пары рябчиков установится в рубль двадцать копеек. Подумайте об этом, тетенька!
У него с рода-родясь не было никаких друзей, а были у него только кое-какие невзыскательные приятели, с которыми он, как, например, со мною, не был ничем особенно связан, так что могли мы с ним, я думаю, целый свой век прожить в ладу и в согласии вместе, а могли и завтра, без особого друг о друге сожаления, расстаться хоть и
на вечные времена.
Неточные совпадения
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето, отец, больной человек, в длинном сюртуке
на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых
на босую ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу,
вечное сиденье
на лавке, с пером в руках, чернилами
на пальцах и даже
на губах,
вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»;
вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то
время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.
За песками лежали гребнем
на отдаленном небосклоне меловые горы, блиставшие ослепительной белизной даже и в ненастное
время, как бы освещало их
вечное солнце.
Так точно думал мой Евгений. // Он в первой юности своей // Был жертвой бурных заблуждений // И необузданных страстей. // Привычкой жизни избалован, // Одним
на время очарован, // Разочарованный другим, // Желаньем медленно томим, // Томим и ветреным успехом, // Внимая в шуме и в тиши // Роптанье
вечное души, // Зевоту подавляя смехом: // Вот как убил он восемь лет, // Утратя жизни лучший цвет.
Он бродил без цели. Солнце заходило. Какая-то особенная тоска начала сказываться ему в последнее
время. В ней не было чего-нибудь особенно едкого, жгучего; но от нее веяло чем-то постоянным,
вечным, предчувствовались безысходные годы этой холодной мертвящей тоски, предчувствовалась какая-то вечность
на «аршине пространства». В вечерний час это ощущение обыкновенно еще сильней начинало его мучить.
И мужья, преклоняя колена перед этой новой для них красотой, мужественнее несли кару. Обожженные, изможденные трудом и горем, они хранили величие духа и сияли, среди испытания, нетленной красотой, как великие статуи, пролежавшие тысячелетия в земле, выходили с язвами
времени на теле, но сияющие
вечной красотой великого мастера.