— Не напрасно, господа, не напрасно! — вскипел опять Митя, хотя и, видимо
облегчив душу выходкой внезапного гнева, начал уже опять добреть с каждым словом. — Вы можете не верить преступнику или подсудимому, истязуемому вашими вопросами, но благороднейшему человеку, господа, благороднейшим порывам души (смело это кричу!) — нет! этому вам нельзя не верить… права даже не имеете… но —
Вскоре завидел он домик Андрея Гавриловича, и противуположные чувства наполнили душу его. Удовлетворенное мщение и властолюбие заглушали до некоторой степени чувства более благородные, но последние, наконец, восторжествовали. Он решился помириться с старым своим соседом, уничтожить и следы ссоры, возвратив ему его достояние.
Облегчив душу сим благим намерением, Кирила Петрович пустился рысью к усадьбе своего соседа и въехал прямо на двор.
Dixi et animam levavi, [Сказал — и
облегчил душу] или в русском переводе: сказал — и стошнило меня. Дальше этого profession de foi [исповедания веры] идти было некуда. Я очень был рад, что в эту минуту наш поезд остановился и шафнер объявил, что мы на полчаса свободны для обеда.
— Вот это правильно: ничто так не
облегчает души, как молитва! И скорби, и гнев, и даже болезнь — все от нее, как тьма нощная от солнца, бежит!
Неточные совпадения
— Открой мне
душу, я пойму, может быть, сумею
облегчить горе, если есть…
Она немного отдохнула, открыв все Райскому и Тушину. Ей стало будто покойнее. Она сбросила часть тяжести, как моряки в бурю бросают часть груза, чтоб
облегчить корабль. Но самый тяжелый груз был на дне
души, и ладья ее сидела в воде глубоко, черпала бортами и могла, при новом ожидаемом шквале, черпнуть и не встать больше.
«Господи! — мыслю про себя, — о почтении людей думает в такую минуту!» И до того жалко мне стало его тогда, что, кажись, сам бы разделил его участь, лишь бы
облегчить его. Вижу, он как исступленный. Ужаснулся я, поняв уже не умом одним, а живою
душой, чего стоит такая решимость.
Мало того: правосудие и земная казнь даже
облегчают казнь природы, даже необходимы
душе преступника в эти моменты как спасение ее от отчаяния, ибо я и представить себе не могу того ужаса и тех нравственных страданий Карамазова, когда он узнал, что она его любит, что для него отвергает своего „прежнего“ и „бесспорного“, что его, его, „Митю“, зовет с собою в обновленную жизнь, обещает ему счастье, и это когда же?
Долго плакала бедная девушка, воображая все, что ожидало ее, но бурное объяснение
облегчило ее
душу, и она спокойнее могла рассуждать о своей участи и о том, что надлежало ей делать.